— Знаю, знаю, — примирительно проговорила Сигурни. — Не кипятись. Просто у меня такое странное настроение: хочется шутить. Но получается совсем не смешно.
— Понятно, — отозвалась Фройдис и поинтересовалась: — Что там с Альфом? Что ты решила?
— Расскажу, когда приеду.
— Ага! Значит, тебе есть что рассказать! — шутливо разоблачила ее Фройдис. — И я даже подозреваю, какую новость ты принесешь нам с младшенькой… Кстати, об Агнесс. — Голос у старшей сестры стал вдруг серьезным. — Меня беспокоит ее состояние. Представляешь, она второй день прогуливает работу! Сидит у себя в комнате, как в норе, и выходит оттуда только для того, чтобы поесть!
— Депрессия?
— Не знаю. Во всяком случае, думаю, наша компания пойдет ей на пользу. Приезжай к шести, хорошо?
— Отлично, — ответила Сигурни и положила трубку.
Было три часа дня. Все оставшееся до встречи время Сигурни собралась провести с детьми, предоставив фру Бьернсон возможность спокойно почитать газету.
Они обосновались в саду, где Олаф уже несколько недель строил себе на дереве шалаш. Сигурни с удовольствием приняла участие в его забаве. Сын, увидев, как мама ловко связывает толстые короткие ветки пенькой, изготовляя веревочную лестницу, уважительно присвистнул.
— Мама, ты была моряком? — абсолютно серьезно спросил Олаф.
А Кари удивленно захлопала глазками и даже перестала на время укачивать любимую куклу Бридж. Сигурни рассмеялась:
— Нет, что ты! Просто в детстве я тоже увлекалась такими играми. Мы с тетей Фройдис как-то решили построить корабль. И представляешь себе: действительно построили! Правда, нам очень помог папа — твой дедушка Юхан. Он и научил меня вязать веревочные лестницы и еще разные морские узлы. Он знал в этом толк!
Олаф вдруг повесил голову и стал ковырять землю носком ботинка.
— Что случилось, милый? — Сигурни сразу почувствовала, что мальчик чем-то расстроен.
— А мой папа ничему меня не научил! — вдруг сказал он, бросив на мать взгляд исподлобья.
Сигурни смутилась.
«Бог мой, — подумала она, — ведь Альфу всегда было наплевать на детей! Как я могла так долго жить с этим человеком, терпеть его безразличие и эгоизм?!»
Но ей вовсе не хотелось говорить об Альфе гадости, особенно детям. Поэтому Сигурни сказала, присев рядом с сыном и обняв его за плечи:
— Понимаешь, Олаф, твой папа — не такой, как все, он человек творческий, художник и ничего вокруг не замечает. Он не умеет получать удовольствие от постройки шалаша или игры в прятки. У него другие увлечения. Он слишком серьезный и замкнутый в своем мире. Это нужно понять и с этим нужно смириться.
Но Олаф был еще слишком мал для смирения. Он прижался лбом к материнскому плечу и спросил:
— Тогда почему мы не можем завести собаку? Такую, как Сьюрри у старичка Берна? Раз папа живет в своем мире, ему не должна мешать собака. Ведь собака будет жить с нами, в нашем мире, тут.
Сигурни стиснула зубы. Она пока что не торопилась сообщить детям о разводе и о том, что теперь папа будет жить отдельно. Ей казалось, что это обязательно ранит их маленькие сердечки, ведь она прекрасно знала, каково это — лишиться родного отца. Конечно, Альф не уйдет из их жизни навсегда. Сигурни была уверена, что он обязательно будет навещать детей. Да и они будут скучать… Ей и в голову не могло прийти, что Олаф и Кари ничуть не привязаны к своему равнодушному отцу.
— Я тоже хочу собаку! Я тоже хочу Сьюрри! — вставила Кари.
— Хорошо, мои дорогие, — вздохнула Сигурни. — Мы обязательно заведем домашнего любимца. Обещаю! Я попрошу одного хорошего дядю, — добавила она с нежной и немного лукавой улыбкой, — и он купит нам собаку. Самую лучшую собаку на свете.
— Какого дядю? — спросил Олаф. — Дядю Магнуса?
Сигурни изумленно воззрилась на сына.
— Откуда ты знаешь дядю Магнуса? — строго спросила она.
— Он со мной познакомился. Сказал, что он твой старый друг. Это не так? — Олаф настороженно посмотрел на мать. — Он плохой?
Сигурни отвела взгляд и тихо сказала:
— Дядя Магнус — хороший человек. Думаю, ты можешь с ним дружить. Если хочешь. — Она помолчала и задумчиво повторила, как будто обращаясь к себе самой: — Да, он хороший…
— Тогда пригласи его в гости! — неожиданно предложил Олаф. — Он мне нравится. Он научил меня точить карандаш ножиком! Я потом показал Виллу Нильсену, самому крутому мальчишке из нашего класса. А он так не умеет! Он только точилкой! — И Олаф радостно засмеялся.
Сигурни не нашлась, что ответить, и снова принялась вязать веревочную лестницу. Пригласить Магнуса в гости?.. Какая чепуха!
К шести часам у Фройдис уже все было готово. Блеснув своими дизайнерскими способностями, она украсила гостиную цветами и воздушными шариками. Стол ломился от всяких вкусностей, а в центре, между вазой с фруктами и блюдом с марципанами, возвышались целых две бутылки отменного золотистого акевита. В комнате витал аромат праздника — и его источником в первую очередь была сама Фройдис.
Она была просто обворожительна. Платье из зеленой шерсти сидело на ней великолепно. Широкий черный пояс охватывал тонкую талию. На обнаженных запястьях и щиколотках сверкали изящные серебряные браслеты. Несмотря на то что все утро и весь день Фройдис только и делала, что бегала по магазинам, а потом стояла у плиты — ведь одно из ее достоинств еще и умение прекрасно готовить! — она буквально сияла от радости. И причиной ее прекрасного настроения была не только предстоящая встреча с сестрами. Не иначе здесь был замешан тот самый «журналюга» из Осло.
Сигурни приехала ровно в шесть. У нее была несвойственная многим женщинам привычка — никогда не опаздывать. Зная об этой ее особенности, Фройдис уже поджидала сестру у раскрытой двери.
Они нежно обнялись и прошли в гостиную.
— Ого! Сколько цветов! — восхитилась Сигурни. — Фройдис, это просто великолепно!
— Пустяки, — улыбнулась старшенькая. Хотя ей было приятно, что сестра оценила ее старания. — Позвольте за вами поухаживать. — И Фройдис с шутливой галантностью предложила Сигурни стул.
— О, благодарю, — подхватила гостья. — Надеюсь, ножки у стула не подпилены?
Обе сестры залились веселым смехом.
Фройдис тоже села к столу и, все еще смеясь, стала резать яблочный пирог.
— А где Агнесс? — поинтересовалась Сигурни.
— Сейчас придет, — ответила старшенькая и, нарочно повысив голос, крикнула: — А если она не явится сама, я притащу ее за ногу!
Сестры снова рассмеялись.
Не прошло и минуты, как в комнату тихо вошла Агнесс. Она села к столу и только после этого поздоровалась с Сигурни.
