— Сегодня утром, — сказал Лукас, отложив наконец в сторону нож и вилку, — я не поверил бы, что буду в состоянии даже положить в рот все это, не говоря уж о том, чтобы с такой жадностью проглотить.
— Это комплимент повару, — прокомментировала Эмили, неспешно доедая свою порцию. — Любому под силу приготовить такое.
Лукас бросил на нее скептический взгляд.
— Только не на моей кухне. Никто и никогда еще не готовил здесь для меня ужин.
— Правда?
— Правда. Все мои знакомые дамы предпочитают ужинать где-нибудь еще. В том числе и моя сестра.
Эмили с трудом подавила неразумную вспышку ревности и понесла грязные тарелки в посудомоечную машину. Когда она вернулась с кофе, Лукас вскочил, чтобы забрать у нее поднос.
— Спокойно, — предупредила она, когда он покачнулся так, что зазвенели чашки, — не вставай слишком резко, ты еще недостаточно окреп.
Лукас поморщился, ставя поднос на низкий комод у дивана. Он сел и похлопал по сиденью рядом с собой.
— Мне, видимо, не положен коньяк к кофе?
— Это плохо сочетается с антибиотиками, — твердо сказала Эмили и протянула ему чашку. — И кофе тебе сегодня больше пить не стоит, иначе не уснешь.
Лукас откинулся назад, не отводя от нее взгляда.
— Я, наверное, и так не усну, зная, что ты в соседней комнате.
— Тогда мне лучше уйти домой.
— Если ты это сделаешь, то и сама не уснешь.
— Да что ты? Это почему же?
— Потому что будешь беспокоиться обо мне.
Он одарил ее такой торжествующей улыбкой, что Эмили, не сдержавшись, хмыкнула:
— Мечтатель!
— Тем не менее, я прав. О ком бы ни шла речь, зная, что человек лежит один, больной, ты не смогла бы уснуть.
Он и не представлял, насколько ошибался. Никогда еще Эмили не испытывала столь непреодолимой потребности ухаживать за кем-либо так, как она ухаживала за Лукасом. И, уж конечно, не за Майлзом.
Он задумчиво посмотрел на нее.
— Как странно: ты долгое время присутствовала в моей квартире, а я не знал этого.
— Производить уборку не значит присутствовать, Лукас.
— Жаль, что я обычно прихожу домой поздно, иначе мы бы встретились раньше.
Она улыбнулась.
— Когда это, в итоге, произошло, я готова была провалиться сквозь землю. А ты подумал, что я компьютеризованная воровка, которая составляет опись твоего имущества?
Лукас покачал головой.
— Я решил, что у меня начались галлюцинации.
— Ты был очень снисходителен. — Эмили неожиданно зевнула. — Извини! У меня был довольно напряженный день… — Она замолчала, покраснев.
— А я полагал, — вежливо сказал Лукас, — что ты отправилась домой, чтобы немного отдохнуть.
Она посмотрела на свои руки.
— Я и отдохнула, в конечном счете, но сначала меня ждала работа. Я и так пропустила целый день в других местах…
— Значит, ты убиралась у твоего квартирного хозяина!
— И у Марка. — Эмили вздернула подбородок. — Нечего так свирепо смотреть на меня, я зарабатываю этим себе на жизнь. В данный момент, по крайней мере.
Лукас нахмурился.
— Разве эти люди не могли в сложившихся обстоятельствах дать тебе сегодня выходной?
— Конечно, могли бы. — Однако у нее не было ни малейшего желания обсуждать эти обстоятельства ни с Нэтом, ни с Марком. — Но это означало бы использовать ситуацию в корыстных целях.
— Они знают, что ты ухаживаешь за мной?
— Нет. Иногда я не вижу ни того, ни другого до вечера, а если и вижу, то вовсе не обязана отчитываться перед ними.
Эмили выразительно посмотрела на часы и встала.
— Я принесу лекарство, воду и поставлю термос с горячим лимонным напитком на ночной столик возле кровати — на случай, если захочешь ночью пить.
— Спасибо… — Лукас прищурился. — Какой термос?
— Мой, я захватила его с собой.
Он покачал головой, весьма удивленный.
— Ты — чудо, Эмили. Тебе никогда не хотелось посвятить себя уходу за больными?
— Это не мое призвание. — Она улыбнулась ему и пошла на кухню.
Вернувшись, Эмили увидела, что Лукас набросал гору подушек в том углу дивана, где она сидела.
— Устраивайся и отдохни тут немного, — потребовал он.
— Спасибо. — Эмили была тронута. Она замурлыкала от удовольствия, свернулась калачиком и бросила на Лукаса дерзкий взгляд. — Ты знаешь обо мне почти все. Не перейду ли я границу, если в свою очередь поинтересуюсь твоей биографией?
Он поднял брови.
— Ты имеешь в виду границу между хозяином и прислугой?
— Ну да, — согласилась она с улыбкой.
Лукас рассказал, как учился в школе, потом окончил Кембридж со степенью магистра экономики управления, постепенно набирался опыта в инвестиционном банке, где получил свою первую работу, а когда поднялся там по служебной лестнице, в него буквально вцепился другой, весьма респектабельный банк.
— Неизменный успех этого банка на мировом рынке объясняется искусным балансом между желаемым и возможным. Короче говоря, — Лукас повернулся к ней, — это такое предприятие, которому не грозит крах…
Он грустно улыбнулся: Эмили спала. Взгляд Лукаса скользнул по сонному лицу, по вздымающейся, обтянутой черным трикотажем груди. Потом Лукас медленно и осторожно поднялся, чтобы не разбудить ее, и постоял в нерешительности. Ночь выдалась холодной, Эмили замерзнет, если он оставит ее здесь, даже может снова простудиться. Он задумчиво потер подбородок, потом с величайшей осторожностью поднял Эмили и постоял, прижимая ее к груди, пока не почувствовал в себе достаточно сил, чтобы нести ее.
Лукас направился в гостевую комнату… и остановился в дверях, тихо выругавшись: кровать не застелена, подушек нет, а одеяло лежит на полу. Не исключено, что и запас чистого постельного белья кончился.
Оставалось только одно. Лукас отнес Эмили в свою спальню и очень аккуратно положил на кровать, которую она незадолго до ужина привела в порядок. Эмили бессвязно пробормотала что-то, и он замер. Оставалась еще одна проблема: раздеть ее, рискуя при этом разбудить. Свитер, впрочем, можно и оставить, но джинсы сидели так плотно, что спать в них было бы неудобно. Лукас робко расстегнул пояс, молнию, подождал немного, потом осторожно потянул. Эмили снова что-то пробормотала, когда он успешно справился со своим делом, и зарылась в подушку, как зверек в свою норку.
Лукас молча наблюдал за ней. Эмили явно не собиралась просыпаться. Он отправился в ванную, чтобы раздеться, и уткнулся лицом в полотенце, заглушая кашель.
Лукас вышел из ванной и, стараясь не разбудить Эмили, вытянулся на другой стороне кровати. Борясь с непреодолимым желанием поцеловать раскрасневшееся сонное лицо, он выключил свет, укрыл их обоих одеялом и закрыл глаза.
