специально? — нервно спрашиваю я.
— Сначала подумал, — усмехается Кирилл. — Но поразмыслив пришел к выводу, что ситуация была настолько нелепая и с таким непрогнозируемым результатом, что, скорее всего, ты трахалась со мной из альтруизма и от души.
Я бледнею.
— Извините, Кирилл... э…
— Дмитриевич, — подсказывает он. — Но я предпочитаю из твоих уст слышать «Кир».
Я подскакиваю с места и, собирая все обратно в папку, обещаю:
— Извините, Кирилл Дмитриевич, это больше не повторится.
Вылетаю из кабинета, и вслед мне доносится:
— Это мы еще посмотрим.
Я забуриваюсь в женский туалет и набираю Аньку.
— СОС! Сегодня в восемь встречаемся в «Амандине»!
— Давай завтра, а? Я сегодня после смены, — канючит она.
— Нет. Сегодня!
— Да что случилось-то? Проект зарубили?
— Да. Нет. Не знаю, — выдыхаю и говорю более связно. — Мужик, который спас меня в лесу, — это Коршунов.
— Какой Коршунов? — не понимает подруга. Сразу понятно, как внимательно она вчера меня слушала.
— Главный акционер.
— Йопть. Ради такого приду, не сомневайся, — обещает Аня.
Анька давится чаем.
— То есть как это?
— А вот так! — в отчаянии я запускаю пальцы в волосы.
— Как можно не узнать мужика, с которым провела огненную ночь, а весь оставшийся отпуск при каждой мысли о нем запускала ладошку в трусики?
— Я запомнила татуировку и него на шраме после удаления аппендицита, но тогда у него была борода!
— Минуточку, ты хочешь сказать, что ты узнала бы его без штанов, а без бороды — нет?
Я обессилено роняю голову на руки.
— Как мне от него теперь добиться утверждения проекта?
— Ты уверена, что сейчас именно этот вопрос главный? — осторожно уточняет Аня и машет официанту. — Нам, пожалуй, коньячку. Грамм триста.
— На двоих, — вежливо уточняет юноша.
Анька приглядывается ко мне повнимательнее и быстро определяет дозировку успокоительного:
— Не-а. На нос.
Н-да, возможно, Аня права. Вопрос с проектом сейчас не главный. Кое-что стоит более остро.
— И что ты думаешь? — подруга возвращается к прерванному разговору.
— Вот давай не будем сейчас из пустого в порожнее переливать, — психую я. — Что я думаю, я тебе уже говорила: «Это п****ц!»
— Ну уж прям! Да что такого-то случилось? Вы же не родину продали. Оба молодые, свободные… Или, — настораживается Нюта, — он женат?
Мы обе хватаемся за мобильники и гуглим. Обе синхронно выдыхаем. Не женат.
— Вот. Ничего страшного не произошло. Ну гульнули, тряхнули исподним, с кем не бывает. Все хорошо!
— Аня, он мой босс! Я с ним работаю!
— Катя, ты когда его в последний раз на работе видела?
— Это неважно. Это получается служебный роман! И вообще, он дал понять, что наша беседа не закончена, а он если говорит, то выполняет.
— А ты откуда знаешь?
Я краснею от прилива неприличных воспоминаний.
— Довелось убедиться.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — намахнув румочку выдает Аня. — Ты, конечно, девка хоть куда…
В этом месте я, уже тоже откушавшая, прыскаю со смеху.
— … и достойна самого лучшего самца, но, боюсь, этот твой Коршунов — птица не нашего полета.
А теперь мы хихикаем обе. Прекрасная игра слов! За это стит выпить, и мы выпиваем.
— Может, ты и права, но это как-то обидно, — вздыхаю я.
— Жизнь неровна, — признает подруга. — Я думаю, тебе надо расслабиться. Либо все обойдется, либо нет, но сделать ты ничего не можешь.
Я напрягаюсь:
— А что ты имеешь ввиду под «не обойдется»?
— Тут возможны варианты, но предсказать не берусь. Но ты ведь не жалеешь, что соблазнила этого Коршунова?
— Соблазнила, громко сказано, — отпираюсь.
— Простынку первой сбросила ты, так что, прикинь, жертва харрасмента — он!
За такими бестолковыми разговорами мы сидим почти до девяти. Решение естественно не найдено, зато умных слов сказано много, и мне чуток полегчало. Выговориться подруге — это дорого стоит.
Выйдя на морозец и натягивая перчатки, думаю о том, что Аня права. Я не жалею о той ночи. Жалею, что Коршунов — мой босс.
До дома рукой подать, только дорогу перейти, но на светофоре вопреки всем правилам дорожного движения прямо на зебре путь мне преграждает большой черный джип. Чертыхаясь я пытаюсь обойти его спереди, но он словно нарочно сдвигается с места и пресекает мой маневр. А когда и вторая попытка обойти джип сзади проваливается, я понимаю, что это неспроста.
Вглядываюсь в переднее незатонированное стекло, и сердце ухает вниз.
Я еще не привыкла к нему такому. Без бороды. Но реакция на Кира у меня прежняя.
Он толкает дверцу, и она открывается.
— Садись.
— Нет.
— Садись, Катюша. Поговорим, я тебя до дома отвезу.
— А откуда ты вообще узнал, что я буду здесь с Анькой?
— Хотел, Катюш, с тобой сразу после рабоы за кофе побеседовать, но увидел только, как ьы хвостом махнула. Пришлось пить кофе в одиночестве. В кафе напротив "Амандины".
Судя по всему, Кирилл не собирается уезжать, пока я не сяду в машину. Вздохнув, перед смертью, как известно, не надышишься, я подбираю полы пальто и сажусь на переднее сидение.
— Вот и умничка. С подругой меня обсуждала?
— Нет, — вру я. Коршунов все просек верно, но я не собираюсь подпитывать его и без того раздутое эго.
— Ну-ну, — черт, не поверил.
Ну и ладно. — Скажи, — осмеливаюсь я задать вопрос, когда мы наконец освобождаем пешеходку. — А вчера, когда я позвонила, ты уже знал, кто я?
Кир кивает, не отрывая взгляда от дороги.
— А как? Ты узнал мой голос?
— Лучше, — усмехается он. — У меня определился твой номер.
— Но я не давала тебе свой номер телефона, озадачиваюсь я.
— Зато у тебя из куртки выпала визитка переводческого отдела «Полиглота». А фото всех сотрудников можно найти на сайте. Я был приятно удивлен, что ты назвалась настоящим именем.
— Я не знала кто ты, — обижаюсь я. У Кира был мой номер телефона, но он не позвонил.
— Это я уже понял.
— А почему мне тогда должно быть стыдно смотреть тебе в глаза? — не понимаю, я абсолютно ни
