в чем не виновата.
— Стыдно тебе должно быть за то, что ослушалась. Я же велел тебе дожидаться меня в постели. Когда я приехал, и увидел, что тебя нет, я был очень зол. У меня были совершенно конкретные планы на то, что я хочу с тобой сделать после возвращения, а ты их сломала.
— Если ты так хотел свои планы воплотить, то почему просто не позвонил? Раз уж у тебя так удачно оказался мой номер! — я злюсь не на шутку.
— Я бы позвонил, если бы кто-то слишком шустрый не свалил в Турцию. Скажи мне, там ведь прохладно сейчас: ты же не загорала? Твоя грудь по-прежнему молочно-белая?
— Я не собираюсь отвечать на провокационные вопросы.
— Ничего страшного, — спокойно отвечает Коршунов. — Я сам посмотрю, мне не сложно.
— Я не буду спать с начальником! — категорично довожу я до Кира свою позицию.
— Во-первых, поздно: ты уже с ним переспала, а во-вторых, зря. У тебя могли бы быть бонусы, — ухмыляется он.
— Ты не подпишешь мой проект только потому, что я отказываюсь с тобой заниматься сексом? — холодею я.
— Не неси чушь. Подписал я твой проект, — морщится Кир. — Я самодур, а не идиот. Тем более, что я все равно буду с тобой спать.
И хотя где-то в глубине сердца при этих словах черти танцуют румбу, я не могу не возмутиться его самоуверенностью.
— Я же уже русским языком сказала, что не буду спать с боссом, а увольняться я не собираюсь.
— Катюша, — он смотрит на меня насмешливо. — Мы же еще тогда договорились: я трахаю тебя, как захочу.
— Это было только про ту ночь!
— Да? А ты об этом сказала?
Я отворачиваюсь от этого, по его же словам, самодура и тут же поворачиваюсь к нему обратно.
— Куда мы едем?
— Домой.
— Но я живу совсем в другой стороне.
— Зато я живу тут, — и Коршунов паркуется возле респектабельного исторического дома.
Я выхожу из машины, терзаемая противоречивыми желаниями.
Мне и хочется гордо уйти, и покорно остаться.
— Катюша, — Кир протягивает мне руку. — Ты и так накосячила. Мне тебя еще сегодня наказывать и наказывать. Не усугубляй.
Еще одна ночь ничего ведь не изменит, так?
И я вкладываю свою ладонь в его.
Абсолютно обнаженная я лежу на шелковых простынях винного цвета.
Коршунов жадно разглядывает меня, гладит, тискает, целует, но сладкого, черт бы его побрал, не дает. А я уже горю везде, где он ко мне прикасается.
— Скажи мне, Катенька, как ты посмела сбежать? — приступает он к допросу, поглаживая мне промежность то кончиками пальцев, то широкой шершавой ладонью.
— Я не сбегала, — голос мой дрожит от предвкушения.
— Отрицание вины ничем тебе не поможет, — Кир вводит один палец и поглаживает переднюю стеночку влагалища.
— Просто за мной Антон раньше приехал, — оправдываюсь я.
— Еще лучше. Уехала с другим мужиком, — в меня погружается второй палец. — Ты определенно заслужила наказание. Как ты считаешь?
— Нет, — решаю я отстаивать свою позицию, тем более, что это так приятно.
— Не правильный ответ, Катюша, — третий палец присоединяется к первым двум. А большой ложится на клитор. — Ты признаешь свою вину?
И Кир начинает бесстыдные ласки, которые вырывают из меня стоны и …
— Да, Кир! Да, да!
— Вот видишь, как хорошо жить с чистой совестью.
Когда я уже поскуливаю от нестерпимого желания, Кирилл поворачивает меня на бок и входит в меня одним быстрым плавным движением. У меня перехватывает дыхание.
— Видишь, что ты наделала? Теперь тебя снова надо растягивать.
Слова у Коршунова не расходятся с делом.
Снова и снова он погружается в меня, вознося куда-то высоко. Внезапно остроты ощущениям добавляет палец в попке.
— Сладкая горячая девочка, там я тоже тебя возьму, но не сегодня.
Я оказываюсь крайне несдержанной и кончаю раньше Кира, который продолжает буравить мою ненасытную дырочку, отвешивая пошлые комплименты.
— Смотреть, как ты кончаешь, — потрясающе.
Под его продолжающимися настойчивыми толчками во мне начинается подниматься еще одна волна удовольствия. Она накатывает медленнее, заставляя меня метаться.
— Кир! Кир, пожалуйста!
— Да, моя сочная малышка?
— Кир, я тебя ненавижу!
— А я тебя обожаю, — усмехается он, но сжаливается и просовывает руку мне между ног. Наращивая толчки в мою сердцевину, рукой он подрачивает мой пульсирующий клитор, доводя меня до беспамятства.
Мой второй раз совпадает с оргазмом Кира, который сжав мою попку, в несколько резких глубоких движений приводит нас обоих к финишу и, едва успев из меня выйти, бурно кончает мне на грудь.
— Вот так, милая. С твоей виновностью мы определились. Очень жаль, что в городе я не могу воплотить то, что собирался тогда с тобой вытворить после возвращения, если бы ты не смылась. Думаю, ты тоже расстроишься, когда узнаешь, чего лишилась. Но надо отдать должное, у тебя просто талант меня сердить, и у меня накопилось к тебе много претензий. Полагаю, сегодня ты сможешь расплатиться по некоторым долгам.
Я не представляю, что еще он вменяет мне в вину, но после того, что я испытала сейчас, мне кажется, я больше ни на что не способна.
Откуда в Кире столько сил?
А Кирилл сковыривает меня с постели, и вместе со мной отправляется в ванную, где помогает мне освежиться, но не пристает, а лишь тешит себя, тиская и наглаживая мое тело.
Из ванной мы перебираемся на кухню, и я понимаю, что готова съесть слона. Если у меня и были какие-то сомнения в отношении своих чувств к Киру, то после того, как он разогревает нам по куску пиццы к греческому салату, они исчезают. Этот мужчина — бог! Заметив, что гостья у него сегодня прожорливая, Кирилл кидает на сковородку пару стейков, и со смешком протягивает мне самый большой, когда они наконец готовы.
— Ешь, Катюша, — посмеивается он. — Тебе сегодня много сил понадобится.
Кир в хорошем настроении, он травит анекдоты, смеется, тискает меня. Такой Кирилл вызывает у меня щемящее чувство нежности. После ужина мы долго валяемся в обнимку просто слушая музыку, пока в какой-то момент нежные поцелую не наполняются страстью.
Кир перетаскивает меня на себя, и я
