Он нежно коснулся ее губ. По телу Джорджи пробежал ток.
Она снова отстранилась и прикрыла рот рукой.
— Анголос...
— Отлично, ты хочешь поговорить о материальной стороне?
— Что ты имеешь в виду?
— Когда-то мой сын унаследует все, что я имею.
Джорджи в недоумении уставилась на Анголоса.
— Я не думала об этом... — честно призналась она.
— Никки будет более чем состоятельным человеком, — произнес Анголос. — Но на нем будет лежать огромная ответственность. Богатство и власть могут испортить человека. Никки нужен кто-то, кто будет направлять его. Это не значит, что его надо держать в ежовых рукавицах, но все же...
Джорджи ничего не ответила.
— Да, мне много над чем придется подумать, — только и сказала она.
— Тогда иди домой и обдумай все хорошенько. До завтра не так много времени.
— Завтра? — Джорджи покачала головой, — Я не могу принять такое важное решение за одну ночь.
— Да здесь не о чем думать, Джорджетт, не упрямься. До завтра.
— Мне действительно пора домой, сейчас с Никки Рут, но она, наверное, уже устала.
— Никки — красивый малыш.
— Весь в тебя, — необдуманно ответила Джорджи.
— Ты меня смущаешь, Джорджетт, — сказал Анголос, рассмеявшись.
— Я не сказала ничего такого, о чем ты не знаешь. — Но она была смущена и готова провалиться сквозь землю.
— Я позвоню тебе завтра домой.
— Лучше не надо, — попросила девушка. — Завтра папа и Мэри привезут бабушку. Давай лучше встретимся у церкви. Где-нибудь в час...
— Я буду ждать.
Но ждать пришлось не ему, а ей. Джорджи подошла к церкви, но Анголоса не было. Она могла бы поддаться первому порыву и уйти, но боялась, что он перевернет весь город, чтобы найти ее.
Вздохнув, Джорджи прошла на церковный двор через старинные железные ворота, пробежала глазами надпись на надгробии. Это была могила женщины, которая родилась более трехсот лет назад. Судя по датам, она прожила очень долгую жизнь. Интересно, была ли счастлива эта женщина?
От нее Джорджи отделяли несколько войн, индустриальная и сексуальная революции, события, каждое по-своему изменившие мир.
Любить и быть любимой. Эта надпись была выбита на памятнике.
— Была ли ты любимой? — Джорджи провела пальцами по надписи на памятнике. — Тебя любили, Агнесс?
Если бы кто-нибудь слышал ее сейчас, наверняка бы подумал, что она сумасшедшая. Да, женщина все-таки любила и была любима, раз уж эту надпись выгравировали на памятнике.
Джорджи повернулась спиной к могиле. Закрыв глаза, стала вспоминать. Она не думала, что Анголос так отреагирует на весть о ее беременности. Что он не испытает тот же трепет, который охватил ее, как только она узнала, что ждет ребенка.
Конечно, тогда Джорджи и представить не могла, почему Анголос повел себя именно так. Теперь все встало на свои места.
Тот вечер Джорджи распланировала до мельчайших подробностей. Она так хотела, чтобы все прошло идеально, но день не заладился с самого начала.
Саша и Олимпия должны были уйти на вечеринку, но ее отменили, и романтический ужин, который Джорджи хотела устроить Анголосу, превратился в семейный обед.
Анголос приехал на час позже, чем обещал, расстроенный, и даже не стал отвечать на расспросы своей матери. Несколько раз Джорджи ловила на себе кои-то странный его взгляд.
Обед длился нестерпимо долго. Когда все наконец разошлись по своим комнатам и Джорджи осталась наедине с мужем, она не знала, что сказать. Речь, которую она так старательно готовила, уже не казалась ей такой же замечательной, как днем.
Джорджи заметила, что за столом Анголос выпил больше обычного, а выражение его лица было очень напряженным.
— У тебя был плохой день, Анголос? — спросила Джорджи, накрыв его руку своей.
Он мельком посмотрел на ее изящные пальчики. В его глазах застыло такое странное выражение, что Джорджи быстро отдернула руку.
— Можно сказать и так, — ответил он с горькой усмешкой.
От его холодности Джорджи почувствовала укол в сердце.
Она наблюдала, как он развязал галстук и лег на кровать. Какое-то время он лежал неподвижно, с закрытыми глазами. Потом, не вставая, начал расстегивать пуговицы на рубашке.
— За обедом ты почти не проронила ни слова, — произнес он тихо.
— Правда?
Интересно, как он отреагирует, когда я расскажу ему о беременности?
— Почему бы нам не посидеть на свежем воздухе? — небрежно сказала она. — Мне нравится смотреть, как луна серебрит море.
— Ты говоришь так, будто никогда раньше не видела лунной дорожки, — отрезал Анголос. И прежде чем Джорджи смогла что-нибудь на это ответить, добавил: — Я предпочитаю смотреть на тебя. Ты сегодня потрясающе выглядишь.
— Правда?
— Да. — Анголос крепко обхватил ее запястье своими длинными пальцами. — Чем ты сегодня занималась? Скучала по мне?
Каждую секунду, подумала Джорджи, а вслух сказала:
— Вообще- то я была занята.
Незачем ему знать, насколько она обожает его.
Джорджи мягко высвободила запястье, улеглась рядом с Анголосом и, положив подбородок на руки, улыбнулась мужу:
— Алан сегодня уезжает.
Анголос не улыбнулся в ответ и сказал:
— Как грустно.
— Почему ты так недоброжелателен к нему? — спросила Джорджи.
— Недоброжелателен?.. С чего ты взяла?
— Ну, ты... — Джорджи не договорила, из ее груди вырвался вздох, когда Анголос взял ее руку и поцеловал внутреннюю сторону запястья. — Я когда-нибудь говорила тебе, что ты самый потрясающий мужчина на свете? — выдохнула Джорджи.
— Не один раз.
Бархатный тон его голоса заставил ее задрожать.
— Я уже и забыла, — улыбнулась девушка. — Последнее время у меня часто меняется настроение. До сегодняшнего дня я сама не знала, что со мной.
— Откроешь мне эту маленькую тайну? – спросил Анголос.
— Скоро ты все узнаешь, — пообещала Джорджи.
Она медленно сняла с себя одежду и потянулась к нему.
— Что ты делаешь? — в недоумении спросил Анголос.
— Только то, что должна делать хорошая жена. — Она расстегнула оставшиеся застегнутыми пуговицы на его рубашке и отбросила ее в сторону. Затем пробежала кончиками пальцев по его груди, покрытой темными волосами, спускаясь все ниже и чувствуя его возрастающее возбуждение.
Анголос обхватил руками ее бедра.
— Что это с тобой? — спросил он почти нежно.
— Разве тебе не нравится?
