Джорджи твердо решила не отступать.
— Но ведь они не окажутся на улице? — Олимпии Константин принадлежала огромная вилла, а кроме того у нее был собственный дом в Афинах. — Что касается Саши, то, если ты наконец позволишь ей самой заботиться о себе вместо того, чтобы сюсюкаться...
— Она вышла замуж в прошлом году.
— Замечательно!
— Они поссорились и...
— ...она вернулась домой.
— А почему, собственно, она не может вернуться?
— Саша прекрасно знает, что, когда у нее возникнут проблемы, брат всегда бросится ей на помощь и спасет.
Он нахмурил брови.
— Неужели ты так не любишь мою семью?
Джорджи вздохнула.
— Мне нравится твоя семья, Аиголос. Это они не любят меня. Им вообще никто не понравится, кроме Сони.
—Что за бред! — воскликнул Анголос. В его голосе чувствовалось нарастающее раздражение.
— Они до сих пор думают, что вы помиритесь.
— Интересно. Мы развелись давным-давно. Кто знает, зачем мы вообще поженились?.. — добавил он скорее для себя.
— Да? Тогда почему же эта сексуальная красавица никак не может оставить тебя в покое?
— Ты что, завидовала ей?
Джорджи рассмеялась. Она не смогла сдержаться, услышав, с каким искренним удивлением он спросил ее об этом.
— Видимо, ты совсем ничего не понимаешь в таких делах! Конечно, я завидовала Соне. Какая жена не позавидовала бы ей?
— Та, у которой есть чувство собственного достоинства.
— Твоя бывшая жена сказала мне однажды, что я отношусь к разряду тихих семейных женушек. И что тебе как раз такая и нужна.
— Я уверен, что Соня ничего плохого под этим не подразумевала. Она всегда говорит первое, что придет в голову.
То, как Анголос бросился на защиту Сони, вызвало у Джорджи горькую усмешку.
Если бы он столь же пылко защищал меня... хотя бы наполовину.
— Даже когда я просила прислугу что-нибудь сделать, они сначала докладывали об этом твоей матери,
— Любопытно.
— И я терпела все это, наверное, потому, что была слишком молода и наивна. Но знаешь, что еще хуже? Соне они всегда подчинялись беспрекословно, а я в такие моменты чувствовала себя тенью... нет, я вообще чувствовала себя никем.
— Ты преувеличиваешь, — произнес Анголос, но Джорджи впервые заметила застывшую в его глазах неуверенность.
— Откуда ты знаешь? Тебя ведь там почти не было.
— Мне тогда нужно было во многом разобраться по работе. Я думал, моя мать сделала все, чтобы ты чувствовала себя как дома.
Уж конечно, подумала Джорджи. Неожиданно Анголос нахмурился.
— Если бы я хотел быть с Соней, я бы не развелся с ней, — сказал он твердо. — Но я хотел быть с тобой.
Сердце Джорджи екнуло.
— А ты хотела быть со мной.
Сердце ее бешено забилось, колени предательски дрожали.
— Ты хотела быть со мной, — повторил Анголос.
— Все меняется, — выдавила она с трудом.
Анголос разглядывал ее пылающее лицо, дрожащие губы, будто никогда раньше не видел ее.
— Но многое остается прежним, — произнес он наконец.
Джорджи ничего не ответила. Анголос взял ее лицо в свои ладони. Его глаза яростно блестели.
— Почему ты не хочешь этого признать?
Джорджи выскользнула из плена его рук.
— Я больше не ребенок. У меня есть собственное мнение, и тебе не удастся изменить его.
— Знаешь, а я ведь всегда терял контроль над собой, когда ты была рядом, — неожиданно произнес Анголос. — Ты даже представить себе не можешь, как мне трудно находиться рядом с тобой и не касаться тебя, — прошептал он.
Джорджи бросило в жар. Стыдясь желания, которое теплой волной нахлынуло на нее, она попыталась отвернуться, но тело не желало ее слушаться.
Он поддержал ее за локоть. Взгляды их встретились.
— Разве тебе не приятно, что я хочу прикоснуться к тебе, Джорджетт?
Джорджи невольно вспомнила, когда они занимались любовью в последний раз. Анголос тогда неслышно вошел в комнату, она не знала, сколько времени он наблюдал за ней.
— И долго ты здесь стоишь? — спросила она.
Анголос отошел от двери и неторопливо направился к жене, высокий, отлично сложенный, необыкновенно сексуальный. Он подошел к ней совсем близко, пристально смотря ей прямо в глаза.
— Я просто... — Джорджи не смогла договорить, потому что Анголос начал целовать ее. Он целовал ее сначала нежно, потом все более страстно. Она застонала и прошептала его имя.
— Когда бы я к тебе ни прикоснулся, ты всегда так пылко отвечаешь на мои ласки... — прошептал он. — Джорджетт?..
Голос Анголоса вернул её к реальности.
— С тобой все в порядке?
— Ты спросил, нравится ли мне, когда ты прикасаешься ко мне?..
— Ты права, сейчас не время задавать подобные вопросы.
— Мысли — это хорошо, но действия — лучше, — сказала Джорджи неожиданно для самой себя.
Анголос снова взял ее лицо в ладони:
— Если ты не прекратишь, то я за себя не отвечаю.
Девушка отвела взгляд.
— Прости, я не хотела. С тобой я веду себя как-то странно и ничего не могу с этим поделать. Извини.
— По-твоему, меня это оскорбляет?
Джорджи подняла глаза и отрицательно покачала головой.
«Даже не думай говорить ему о том, как он выглядит», — напомнила она себе.
— Ты все еще испытываешь ко мне влечение. Но, разве это повод для расстройства?
— Тогда не веди себя так, будто ничего не понимаешь, — парировала Джорджи.
— Мне кажется, это ты не понимаешь, — ответил Анголос. — Пламя, которое светит ярко, не обязательно будет гореть долго. Ты была слишком молода...
— И глупа! — заявила Джорджи со злостью. — Да, глупа. Но непохоже, что через несколько лет я поумнела!
— Хочешь сказать, что ты все еще хочешь меня? И по возвращении в Грецию мы будем жить как муж и жена? — довольно спросил Анголос.
— Мне всегда нравилось заниматься с тобой любовью, Анголос, — призналась Джорджи. — Но некоторые вещи меня просто раздражали.
— Мы исправим это. И будем наслаждаться друг другом. — Казалось, Анголос был безумно доволен собой.
И почему я болтаю такие глупости?
— Посмотрим, — ответила она, направившись в сторону дома.
— Куда мы идем? — спросил Анголос.
— Я собираюсь забрать Никки от Рут, а потом...
— Я с тобой.
Джорджи вошла в комнату. Там было столько людей, что она сначала даже зажмурилась от неожиданности,
— Посмотрите-ка на нее, — произнес Роберт Кемп. — Она забыла о нашем приезде. — С этими словами он заключил дочь в объятия.
