Она закивала и виновато глянула на Ямпольского. Аверин бросил свои узлы, подошел и присел рядом. Мужчины обменялись непонятными взглядами, и Ямпольский снова заговорил:
— Оля, детка, послушай. Мы проверили тросы, они новые и не выработали даже четверть своей прочности. Прыжок будет абсолютно безопасным. Здесь один комплект парный.
— Нет, — она даже руки перед собой выставила, а потом сложила их молитвенно на груди. — Пожалуйста, оставьте меня здесь!
— Отойди, — Ямпольского не очень церемонно подвинули, и прямо перед ней оказалось лицо Аверина. — Милая, поверь, у нас все получится. Ты прыгнешь со мной.
Оля метнула на него испуганный взгляд и подалась к Ямпольскому.
— А можно с вами, Арсен Павлович?
Аверин скрипнул зубами и язвительно ухмыльнулся.
— Арсен Павлович! Надо же, какие высокие отношения!
— Это называется не высокие отношения, — повернулся к нему Ямпольский, — а доверие. Так что не завидуй, товарищ Бендер.
Костя побагровел и бесцеремонно оттащил Олю от Ямпольского.
— Нет, нельзя. Прыгать будешь только со мной.
Но Оля отцепила его руки и съехала назад по перилам — ноги по-прежнему держать отказывались. Ямпольский поднял руку, словно прикрывая ее от Аверина, и осторожно привлек к себе.
— Оленька, я тяжелый, трос может не выдержать нас двоих. Он легче меня. Зато я буду страховать тебя внизу. Ты очень смелая и отважная девочка, а еще очень красивая, — справа снова послышался зубовный скрежет. — Мы тебя Даве не оставим, обойдется. Вставай, пойдем, ты же умница...
Он поднял ее с земли, приговаривая, и передал в нетерпеливые руки Аверина. Тот смотрел на Олю с тревогой, но молчал, нервно покусывая нижнюю губу.
Ямпольский обвязал себя вокруг талии, подмигнул ей и перемахнул через перила. Костя посмотрел вниз и удовлетворённо проворчал:
— Нормально пошел, а сразу и не скажешь. Такая громадина…
Он пристегнул Олю к себе и защелкнул карабин. Проверил на прочность, она все это время молча следила за его уверенными движениями. Но когда подошли к перилам, ее снова затрясло.
— Оля, посмотри на меня. Ты мне совсем не доверяешь?
Она молча покачала головой, и в черных глазах появился странный блеск. Костя запустил руку ей в волосы и повернул лицом к себе.
— Зачем ты устроила этот фарс с Ямпольским? Чтобы заставить меня ревновать?
Оля возмущенно оттолкнула его руки.
— Ты охренел, Аверин? Стала бы я из-за тебя тащиться в другую страну и изображать из себя идиотку? У нас с Арсеном... у нас с ним... Контракт! — обрадовалась, что нашла понятное слово. — Ты слишком самоуверен, но я не думаю о тебе сутками.
Она явно попала в цель, Аверин нахмурился, а потом взял в ладони ее лицо.
— Я ждал, что ты меня позовешь, — приблизил свое и прошептал: — Скучал...
Перед ней промелькнула картинка: скучающий Аверин на шезлонге с автоматом, его окружают такие же скучающие сомалийские пираты в шлепанцах и с очень тоскливыми, грустными лицами. Мелькнула и пропала.
— Думал о тебе, — он продолжал шептать и при этом тереться небритыми щеками о ее скулы, губы, виски, и Оля непроизвольно схватилась за крепкие плечи.
Обжег пылающим взглядом и, когда горячие губы впились поцелуем, Оля поняла, что они падают. А еще поняла, что ей совсем не страшно, потому что ощущения от падения оказались очень знакомыми. И что она испытывала их каждый раз, когда проваливалась в поцелуй с Авериным.
Они зависли на тросе метрах в двух от земли, но Костя не размыкал рук и не прекращал поцелуя. И Оля не сопротивлялась, слишком хорошо было целоваться с Авериным. Даже Ямпольский, который стоял внизу и смотрел куда-то в сторону, сложив руки на груди, ее не смущал.
И еще она понимала, что это ненадолго. Он снова улетит, а она останется, потому что… Потому что ничего не изменилось. Он уже целовал ее так, не один раз, и не только целовал…
— Оля, Оленька… — Костя не прошептал, продышал в губы. И процеловал. — Поехали со мной!
— Куда, в Сомали? — как бы ей не хотелось отстраняться, она все-таки отстранилась.
— Нет, в Испанию, на мою виллу.
— И что я там буду делать?
— Жить. Со мной. Когда я не отлучаюсь по делам, — он все же уточнил, и Оля вздохнула.
— Как долго это продлится, Костя? Пока тебе не надоест?
— Мы это обсудим и пропишем…
— Все, — она потянулась к соединяющему их карабину, — извини, мне пора.
— Почему ты такая упрямая? — ударил он руками по тросу, на котором они висели.
— Эй, Джек Воробей, отпусти девушку, — послышалось снизу, — видишь, как быстро ты ей надоел! Оленька, вернись ко мне!
Она посмотрела вниз, Ямпольский стоял, приготовив руки, и щурился в улыбке.
— Держи меня, Арсен! — Оля дернула защелку карабина, но силы явно не доставало.
— Отойди, я сам ее поймаю, — прошипел Аверин. Карабин щелкнул, и Ольга полетела вниз.
Миг — и ее поймали сильные руки Ямпольского. Он даже не пошатнулся, просто поймал и поставил на землю. Зато ее зашатало, пришлось схватиться за мощные плечи, чтобы мир перестал вращаться вокруг бешеным калейдоскопом.
Ямпольский заботливо поправил ей хвост и пригладил волосы.
— Ну что, детка, идти сможешь?
— Прекращай ее так называть, — приземлившийся рядом на корточки Аверин поднялся, отряхивая джинсы. — Какая она тебе детка?
Ямпольский хмыкнул, протянул Оле локоть, и она благодарно вцепилась в него, стараясь не встречаться взглядом с Авериным. Как раз появился повод оглядеться по сторонам.
«Мда… Похоже, с ущельем я погорячилась…»
Сейчас «ущелье» выглядело не таким жутким, как ей показалось сверху. Больше похожим на глубокий овраг, если уж совсем честно. И речка не такая быстроходная. И башня не такая высокая… Они выбрались сравнительно быстро, и когда впереди показался виток горного «серпантина», ей даже стало неудобно за свои страхи.
Аверин не уставал подгонять и торопить.
— Скорее, через полчаса мы должны быть в аэропорту. Шевели ногами, Ротшильд, что ты плетешься в хвосте?
— Я не плетусь, а прикрываю Олю, — возразил Ямпольский. — А ты лучше думай, как пронесешь бриллиант через таможенный контроль.
— Если вы можете найти путь без каких-либо препятствий, он, вероятно, никуда не ведет*, — с некоторым вызовом проговорил Аверин.
— Че Гевара, ты? — восхищенно вскинул голову Ямпольский. Аверин скривился.
— Начитанный.
— Нет, просто уважаю команданте. У меня над столом плакат висел с ним. «Чтобы добиться многого, вы должны потерять всё»!*
— А у меня над кроватью! «Будьте реалистами - требуйте невозможного»!*
— Там, где он в берете и со звездой?
— Ага! Он там крутой! Долго висел, я уже когда студентом был, сменил на тот, где он с сигарой… Кстати, ты куришь сигары?
— Бывает…
Ольга поняла, что, если она не вмешается, еще немного, и мужчины прямо здесь усядутся на траву и продолжат свою неспешную беседу.
— Мальчики, давайте поговорим в самолете, а?
Ответом были два дружных пылающих взгляда, которые вполне сошли бы за перекрестный огонь.
— Она просто не знает, кто такой команданте, — попытался заступиться за нее Ямпольский.
— Что значит не знаю? — возмутилась Ольга. — Все я знаю, я даже песню знаю, мой папа пел, когда к нему друзья приходили. «Смотри в одном строю, прижав к плечу плечо…»**
Мужчины переглянулись, вздохнули и укоризненно посмотрели на Ольгу.
— Ты же врач! — строго молвил Аверин. — Как можно не знать команданте?
— Это песня чилийских революционеров, Оленька, — сжалился Ямпольский, — а Че Гевара был кубинским революционером и врачом.
— Не люблю революционеров, — буркнула Ольга. Мужчины даже остановились.
— Как это? — ошалело уставился на нее Ямпольский и тут же его взгляд сменился с удивленного на подозрительный. — А ты вообще за кого?
— Я? — храбро переспросила она. — Я за социальное равенство и против несправедливого распределения благ!
