— Мы дружим, — глядя на Давида честными глазами, без зазрения совести солгала она.
— Втроем?
— Да.
— И давно?
— Со школы. Вместе учились.
— Сколько вам лет, Оля? — в его голосе явно чудился смешок, но отступать было поздно.
— Тридцать. Почти…
Давид выразительно глянул из-под сведенных на переносице бровей, и она храбро выдержала взгляд.
— Как же вы могли вместе учиться в школе, если они минимум лет на пятнадцать старше вас?
Оля зарделась. И дернул же черт за язык…
— Костя на двенадцать, — поправила она и в последний момент нашлась. — Это была другая школа. Верховой езды, — сказала и выдохнула.
«Или жизни…»
— Лошади? — хмыкнул Давид, и Оля понадеялась, что это не о ее сердечных друзьях. — И вы успели так сблизиться?
— Конечно, я их просто обожаю. Обоих, — добавила поспешно.
— Значит, — оживился Давид, — они не ваша пара? Ни один, ни второй? Вы всего лишь друзья?
— Что вы, конечно же нет!
«Ну все. Аверин меня убьет. Или Ямпольский?..»
Она совсем упала духом, а Давид, напротив, с еще большим воодушевлением принялся водить ее вокруг замка.
Когда пришла пора возвращаться, они остановились на пологом склоне, покрытом травой, и у Ольги захватило дух от простиравшейся внизу красоты. Неожиданно Давид взял ее за руку.
— Оля, — сделал глубокий вдох и продолжил, — Оленька! Я поражен вашей красотой и вашей непринужденностью. Мне давно не было так просто и легко, в вашем присутствии хочется жить. Скажите, — он подался вперед, — я могу надеяться, что вы станете моей гостьей без ваших… кхм… друзей?
— Вы хотите, чтобы я приехала к вам? — искренне изумилась Оля. — Одна? Но это невозможно, Давид, мы малознакомы, и вообще…
— А вы позовите Голубых. Скажите, я приглашаю.
Они оба замолчали на несколько секунд, глядя друг на друга. Первым не выдержал и зашелся от смеха Данилевский, следом рассмеялась Ольга.
— Я бы на месте Антона сменил фамилию, как только мне исполнилось восемнадцать, — сквозь слезы проговорил Давид.
— Я сменила имя, — призналась Оля, — родители назвали меня Ольгертой.
— Ольгерта… — Давид словно попробовал имя на вкус, и его глаза одобрительно блеснули. — А мне нравится. Вам идет.
— Как на меня, слишком вычурно. И старо, — отмахнулась она.
— Зато сразу хочется подарить вам замок, — вдруг сказал Данилевский, и Оля почувствовала себя ужасно неловко.
— Этот? — решила для разнообразия пококетничать.
— Можно и этот, — серьезно кивнул Давид и добавил: — Для начала…
Мда… Не умеешь, не берись…
«Тебе давно пора научиться принимать комплименты», — сказало подсознание голосом Ямпольского, но Оля шикнула на него и прогнала обратно в угол.
— Давайте для начала в него вернемся, — вздохнула и первой свернула в сторону замка.
*Парапрамксис — Любая незначительная описка, оговорка или ошибка. Согласно Фрейду, это результат действия бессознательных желаний или конфликтов.
Вернувшись в замок, Ольга нашла Аверина с Ямпольским в библиотеке. Они сидели по разным углам и пристально вглядывались в экраны своих ноутбуков.
— Почему так долго? — ревниво спросил Аверин, глядя на нее поверх крышки ноута. Ямпольский тоже почему-то смотрел недовольно.
— Давид пригласил меня в гости, — похвасталась она, — только без вас.
Мужчины переглянулись.
— Как это без нас? — не понял Аверин и повернулся к Ямпольскому. — А ты чего молчишь, жених?
— Даже не думай, — сказал Ямпольский, строго взглянув на Олю.
Но она лишь пожала плечами, полностью проигнорировав обоих. После обеда Данилевский организовал небольшую экскурсию по городу, ей было интересно, а вот ее мужчины разве что не зевали от скуки. Ну ясное дело, что небожителям до развлечений простых смертных!
— Окно не закрывай, свет погаси, — прошептал на ухо Ямпольский после ужина, — и будь готова. Сегодня уходим.
— Как это? — вскинулась Оля, и он, захватив ее за затылок, втиснул носом в каменное плечо.
— Тише ты…
— Руки убрал, — раздалось сзади угрожающее, они оба обернулись. Аверин стоял напротив и нахмурившись, смотрел на парочку.
Ей показалось, или за дверью мелькнула тень от коляски? Ямпольский вдавил Олю обратно и над ее головой что-то показал Аверину. Что именно, Оле видно не было, потому что хватка у Ямпольского оказалась железной.
— Отпуфтите меня, Афсен Пафлофич, — просипела она, задыхаясь, и тот ослабил хватку. Оля оторвала от себя руку, вскинула голову и гордо прошествовала мимо взбешенного Аверина.
— Я к себе. Прошу меня не беспокоить, — объявила громко, чтобы всем было слышно, и направилась к себе в комнату.
***
— Чертов Данилевский, вот она, гостеприимность аристократов, — проворчал Ямпольский, влезая в окно Ольги.
— Нас снова заперли? — участливо поинтересовалась она, но вместо ответа за окном раздался шум, и в комнату ввалился Аверин.
— А ты уже здесь, Три Нуля? — прицельно выстрелил он взглядом в Ямпольского.
— Кто первым встал, того и тапки, — развел тот руками. — Так что выдыхай, Калиостро, выдыхай.
— Ну хватит уже вам, — возмутилась Оля, — сцепились как трехлетки в песочнице!
— Нечего было голову мне морочить, — буркнул Аверин, — пару изображать.
— Ну так повелся же, — казалось, Ямпольскому доставляет удовольствие его дразнить.
— Я сразу вас раскусил, просто меня заинтересовало это дело, — возразил Костя, — и, конечно, деньги никогда не лишние.
— Много тебе еще до миллиарда осталось? — чересчур участливо поинтересовался Ямпольский.
— Меня твои нули не интересуют, — гордо ответил Аверин.
— Значит много, — вздохнул Ямпольский. — Ну ты это, говори, если что, я домажу.
— Да пошел ты…
— Так, — Оля подошла к окну и распахнула его настежь, — идите-ка вы выяснять отношения к себе. Причем оба.
— Не сердись, Оленька, — Ямпольский подошел и положил ей руку на талию, — Константин Маркович ждет важную информацию, а ее ему не шлют, вот он и нервничает. Миллионы они, знаешь ли, на дороге не валяются!
— Слушай, не зли меня, — попросил Аверин, — руки от нее убери. Все пришло.
Он достал телефон, вывел на экран черно-белый скан документа и протянул Ямпольскому. Оля тоже заглянула через широченное плечо.
— Что это, Арсен?
— Это? Это, Оленька, подтверждение того, что Давид Данилевский тринадцать лет назад приобрел наш бриллиант на тайном аукционе. И я не знаю, как у Константина Марковича вышло его получить, — он на этот раз с неподдельным уважением взглянул на Аверина. Тот смерил Ямпольского снисходительным взглядом.
— Тринадцать лет назад? — удивилась Оля. — Но ему тогда было лет двадцать пять!
— Этому да. А купил бриллиант его отец, тоже Давид Данилевский, и он погиб спустя год после сделки.
— Постойте, — Ольга задумчиво закусила палец, — Давид три года назад сорвался с банджи-троса. То есть он…
— Попытался что-то узнать о бриллианте, — закончил вместо нее Ямпольский.
— А почему вы думаете, что он его не продал?
— Мои помощники подняли всю информацию по тайным сделкам и аукционам за последние тринадцать лет, — ответил Аверин, — камень нигде так и не засветился.
— Что ж это за тайные аукционы, если о них можно узнать? — фыркнула Оля.
— Любая сделка или аукцион, если в ней участвует больше двух человек, перестает быть тайной, — Костя закрыл окно и проверил задвижки. — А как минимум кроме продавца и покупателя нужен эксперт, ювелир или геммолог. К тому же коллекционеры, — он мельком взглянул на Ямпольского, — народ тщеславный. Какой смысл обладать раритетом, если об этом никто не знает?
— Но почему ты уверен, что бриллиант здесь, в замке?
— Три года назад Данилевский заказал уникальную систему защиты для своей коллекции. Она стоит дороже всех его рукописей вместе взятых, — Аверин присел возле двери и достал из кармана плоскую длинную штуку с крючком на конце. Через секунду замок щелкнул, и дверь открылась.
