невозможно, потому что Рома стерилен. Переболел в детстве одной из тех болезней с последствиями. Он всю жизнь с этим живёт, давно принял это и смирился. Когда наши отношения стали серьёзнее некуда, он походил по врачам, и я вместе с ним. Приговор был однозначен.
Смотрю, как его лицо мрачнеет.
– Чей он? – замерев на месте, спрашивает Рома.
– Ты его не знаешь, – с трудом шепчу я.
– Думал, ты меня любишь, – в его голосе неподдельная боль.
– Я люблю тебя.
– Тогда ты выбрала очень странный способ показать это.
– Прости, за то, что сделала… Я не знаю, что сказать.
Мне хочется уменьшиться до размеров молекулы и спрятаться на фиг. Так стыдно. Хотелось бы объяснить ему, но правильных слов не найти.
Да, я люблю его. Очень спокойной любовью. Он просто близкий человек и огромная часть моей жизни. Но Демьян моё всё. Если бы выбор стоял между ними двумя, я бы выбрала Дёму. И вместе с тем чувства к Демьяну такие мощные, что пугают меня. Знаю, я эгоистка. Ужасная эгоистка. И не заслуживаю их обоих. Они слишком хороши для меня.
В груди поднимается очередная волна тошноты.
– У тебя была связь на стороне или ты просто с кем-то переспала и имени его не знаешь?
В его словах тонна грубости, но я всё заслужила. Всё это и даже больше. Спасибо, он хоть не орёт и не трясёт меня. Хотя я б сил для сопротивления не нашла.
– Нет, я его знаю.
Осмеливаюсь взглянуть на Рому, а он смотрит куда угодно, только не на меня.
– И как долго это продолжается?
– Чуть больше года.
Новые слёзы заливают лицо.
Всё. Это конец.
Он смотрит на меня, нахмурившись. Ненавижу себя за то, что делаю это с ним. А затем Рома уходит. Слышу, как хлопает входная дверь в квартиру.
Рассыпаюсь на части и плачу… плачу… часами. Это я во всём виновата. Только я.
Если б всё оказалось сном… Вот бы проснуться рядом с Дёмой. Он так мне нужен… так нужен.
Через месяц
Выхожу в зону прибытия и вижу отца. На нём рабочая куртка и комбинезон, он так до конца и не переоделся. Примчался меня встречать прямо с объекта. Он хмурится, привычной улыбки я не вижу.
Я взяла академку в университете и прилетела в Омск. Это крайне смутило папу. Он думал, я спокойно доучусь, буду жить с Ромой в столице, но вместо этого я рву с ним и возвращаюсь домой, обещая всё объяснить по прилёту.
Отец молча обнимает меня, и я жмурюсь, чувствуя себя маленькой девочкой, приползшей домой зализывать раны. Мне одиноко. Ощущаю себя идиоткой. Кругом виноватой.
А ещё мне страшно разочаровывать папу и Ксению. У них тут своя жизнь, а я вклиниваюсь в неё. Буду снова жить в своей старой комнате. Ксения заверила, что это не проблема. Но для меня проблема.
Вскоре должен вернуться её сын Костик. Я его не видела несколько лет. Он уезжал на Дальний Восток учиться и там нашёл себе невесту, вот они и приезжают, чтобы подготовиться и сыграть у нас свадьбу. Он чуть старше меня, в детстве Костя учил меня кататься на велике и защищал от дворовой шпаны. С моим отцом у них был какой-то этап притирки, но в итоге оба поладили, и Костя наведывался к нам в городок намного чаще, чем я из Москвы в последние годы. Так что не удивительно, что свадьбу решили делать в наших краях.
В машине мы почти не говорим, тишина крайне некомфортная. Ощущения странные. Потому что папа подозревает, что что-то случилось. Только он не решается набрасываться на меня с вопросами, пока я сама не созрею.
Приехав, он поднимает мой багаж в квартиру. Вся жизнь в Москве уместилась в двух чемоданах и дорожной сумке.
– А где Ксения? – спрашиваю тихо.
– На работе. А вечером она уезжает к подруге в Омск. Сегодня мы только вдвоём, дочь. Давай разогрею ужин, она тут еды на целый полк оставила.
Папа обнимает меня за плечи и ведёт на кухню. А я борюсь со слезами, и, должно быть, он это замечает, потому что объятья становятся крепче.
– Будешь есть? – мягко спрашивает он.
И я киваю.
– Ну тогда садись, я всё сам… тут… сделаю.
Опустив голову, я пялюсь на свои руки. Пока отец накрывает на стол. Вяло ковыряюсь вилкой в мясном рагу и не знаю, с чего начать.
Папа долго и изучающе смотрит на меня и не выдерживает первым.
– Выглядишь не очень, Маш. Что случилось? Рома тебя обидел?
Конечно, это первое, что приходит ему в голову. А что ещё могло случиться?
Отрицательно мотаю головой.
– Рома ничего мне не сделал. Он очень хороший человек, пап.
Вздыхаю и смотрю в тарелку.
– Тогда что?
В его голосе мне слышится раздражение. Слёзы побеждают. Роняю лицо в ладони и истерически всхлипываю, теряя контроль
– Я беременна, – наконец, произношу это.
Второй раз говорить об этом ни капли не легче.
– И Рома отказывается от ребёнка? – голос отца становится громче, теперь в нём гнев.
Он проводит рукой по волосам и падает на стул напротив меня. Видать, доходит, что его маленькая доченька сама скоро станет мамой.
– Рома не может иметь детей, пап.
Мы никогда это не обсуждали, я не считала нужным говорить о подобных вещах с отцом.
– Что ты имеешь в виду? Если ты беременна, значит, он может… ох…
До него доходит и без моих пояснений.
Смотрю на него робко. Мне жутко стыдно. Чувствую себя грязной и недостойной его. Мой папа благородный, верный, с огромным добрым сердцем, а вырастил дочь-шалаву.
– Ребёнок не от Ромы?
Отец вздыхает, и я киваю в подтверждение, не смея поднять на него взгляд.
После долгого молчания, он продолжает.
– Я думал… ты счастлива с ним. У вас же всё хорошо было.
– Мне сложно объяснить… Я встретила… Демьяна…
О боже… я так долго не произносила его имя вслух. И не отвечала на его звонки. Я не могла ему сказать… То есть как? Мне легче было оборвать все связи и пропасть. Я сменила номер и начала новую жизнь.
Дёма обязательно возненавидит меня, если узнает. Как я могу вывалить на него такую новость и поставить перед выбором: я и ребёнок или карьера? Уверена, он детей не хочет. Его жизнь – это его музыка, группа и нескончаемое турне. Нам лучше больше не видеться и не говорить друг с другом.
– Кто такой, к чёрту, этот Демьян? – спрашивает папа гневно,
