все контакты. Надеялась, он поймёт, что между нами всё кончено, и продолжит жить своей прекрасной жизнью.
Сама страдала от принятого решения. Но я заслуживаю худшего из худшего, а он нет. И самое ужасное в этот момент мне до безумия хочется, чтобы Дёма обнял меня и сказал, что всё будет хорошо. Что он приехал и уже никогда не оставит меня.
– Машуль, что случилось? Ты в порядке? – обеспокоенный голос отца приводит меня в чувства.
Замечаю, что папа смотрит на Демьяна, а тот уже переходит улицу. Дыхание напрочь сбивается. Огромными усилиями я сохраняю видимое спокойствие. Дёма так близко… так невыносимо близко…
– Маша, кто это? – спрашивает папа.
Всё, что он о Дёме знает, что отец моего сына из Петербурга.
– Пап, я на минутку. Ладно? – в голосе мольба.
Ощущаю взгляд Демьяна всей кожей. Мне хочется спрятаться, но бежать некуда.
– Машуль, ты уверена?
– Да, пап. Всё будет хорошо, – киваю коротко.
Мне просто надо собраться с силами и сделать это. Разрушить жизнь Дёмы правдой.
А как дальше жить с этим – подумаю позже. Я уже вдоволь поиздевалась над Ромой, теперь очередь Дёмы. А мне дальше с этим жить.
Жмурюсь, когда папа целует в щёку и гладит по спине.
– Мы с Ксюшей рядом будем. Если что, зови.
Смотрю, как отец уходит к Ксении. Они теперь оба насторожено поглядывают в нашу с Дёмой сторону.
– Маш, посмотри на меня.
В голосе Демьяна слышится гнев.
Чёртовы слёзы возвращаются. Я дышать не могу, потому что в груди болит. Там огромный жалящий моток не пойми чего. Он убьёт нас обоих.
– Я… я… – пытаюсь хоть что-то сказать, но слова тонут во всхлипе.
– Почему ты ничего не сказала? Почему решила, что этот ребёнок… этот ребёнок его? Он ведь может быть и моим. Ты собиралась это скрывать?
Могу сказать, что Дёма сдерживается, очень старается не кричать на меня. Но он определённо в бешенстве.
Я смотрю на Дёму и вдруг осознаю, он считает, я скрывала беременность, потому что хотела, чтобы Рома был отцом. У меня нет сомнений, что это ребёнок Демьяна. У нас часто случался незащищённый секс. Прерванный акт не всегда работает, а презервативы рвутся. Вот я и залетела. Я вообще тот ещё везунчик.
Смотрю на Дёму сквозь слёзы.
– Он твой… Я не собиралась навязывать его Роме.
Рыдание рвётся изнутри, и я зажимаю рот ладонью. Неужели Демьян не видит, что Ромы тут нет. Я одна. С тех пор, как съехала из нашей съёмной квартиры в Москве, мы с Ромой не виделись. Он пожелал мне удачи и попросил никогда и не под каким предлогом не звонить и не беспокоить его, чтобы лишний раз не напоминать о своём предательстве. Ему больно, ведь я разбила его сердце.
– Он? Его? – голос Дёмы смягчается.
– Это мальчик, – шепчу еле слышно.
– А почему ты уверена, что он мой?
Видеть Дёму в таком состоянии почти физически больно. Мне надо рассказать ему правду. От и до. Всё-всё.
– Я объясню.
Собственный эгоизм теперь кажется мне ужасной ошибкой. Но я действительно думала, что так будет лучше. Он ведь не хотел ребёнка. Мы о таком и не говорили. Я представляла, как сообщаю ему о том, что беременна, и считала, он поступит, как Рома: попросит никогда его не беспокоить и разбираться с проблемой самостоятельно.
Обернувшись, смотрю на отца и Ксению, они ждут меня. И беспокоятся.
– Я скажу родным, что уеду, ладно? – смахиваю слёзы, а потом иду к папе.
– Пожалуйста, извинитесь перед Костей и Викой за меня. Хорошо? Я буду дома.
В любом случае, не могу вернуться на свадьбу и веселиться с гостями в таком состоянии. И Демьян ждёт объяснений.
Ксения обнимает меня.
– Машулькин, всё нормально, – гладит по волосам.
– Звони на сотовый, если что, – папа целует в щёку, а потом они уходят в кафе, а я возвращаюсь к Дёме.
Это хорошо, что они не стали задавать лишних вопросов, хотя отец, наверняка, всё понял. Я искренне благодарна за такую незаслуженную деликатность.
– Мы можем поехать в отцовскую квартиру, – говорю Демьяну и снова всхлипываю, когда его ладонь ложится мне на спину, и он ведёт меня через улицу к машине.
Открывает дверцу молча, и я усаживаюсь. Подсказываю, куда ехать. Знаю, Дёма старается вести себя спокойно. На лице у него штиль, ноль эмоций, но уверена, внутри гуляет буря.
– В магазине мне сказали, что дети владельца женятся, – вдруг произносит Демьян, видимо, ожидая ответа.
Это лишь первый вопрос в череде многих, которые последуют дальше.
Господи, что я наделала? Я ведь его довела… почти уничтожила. Он приехал из Питера в нашу Тмутаракань, чтобы увидеться с моим отцом. Чтобы выяснить, что со мной случилось. Я думала, ему будет плевать, если исчезну. В каком аду он жил последние четыре месяца? Мне становится ещё больше не по себе. Дёма думал, я тут выхожу замуж за Рому. И всё равно приехал на банкет, чтобы увидеться. Боже… Боже… Боже…
– Ну… это свадьба Кости, сына Ксении, а поскольку Ксения с моим отцом женаты, то… вот… – в горле такой ком, что я даже предложение закончить не могу.
Ладони мокрые от пота, я опускаю их на живот, чтобы вытереть о платье, и замираю, замечая, как пристально Дёма наблюдает за моими движениями.
– Прости… Я… я просто не смогла сделать аборт.
Не то чтобы я их ярая противница, просто знаю, что это не для меня. И я уже люблю своего сына, хотя до нашей встречи ещё три месяца.
Челюсть Дёмы напрягается. Когда он смотрит мне в глаза, я чувствую гнев.
– Я бы тебя никогда и не попросил об этом.
Он отворачивается и смотрит на дорогу, а я – на его руки, сжимающие руль. На его лице жуткое выражение, будто я в него плюнула или что-то в этом духе. Понимаю, что он крайней оскорблён моим предположением. Но как… как мне знать, что он думает о детях, если мы ни разу такие вопросы не обсуждали?
Я напугана собственными ошибками.
– Сюда, – показываю на трёхэтажную панельку.
Мы паркуемся и медленно идём к подъезду. Дёма пропускает меня первой. Поднимаюсь на этаж и отпираю дверь. Зажигаю свет в прихожей. Мы раздеваемся, двигаемся, будто в вакууме. Оба заторможенные.
– Почему ты уверена, что отец – не Рома? Я думал, вы спали друг с другом, разве нет?
Тон у Демьяна ледяной, и от его слов я чувствую себя
