class="p1">И пока дети увлечены мороженым, я задаю волнующий меня всё это время вопрос:
— Послушай, Тимофей, мне надо знать правду, я же вижу, что Анжела, не их мать? Ты можешь мне сказать, чьих же детей я всё-таки воспитываю?
И Тима устало трёт переносицу, подбирая слова:
— Понимаешь, на самом деле, технически, Лика и есть их мать, — и я лишь смотрю на него в немом изумлении, не зная, что ответить, а мой друг продолжает: — Я ведь был женат, Илона, но десять лет назад у моей Иры диагностировали онкологию, и я вижу, как глаза моего друга темнеют, когда на него накатывают горькие воспоминания.
Я кладу свою руку на его ладонь, которая вдруг кажется мне смертельно холодной. И Тимофей продолжает:
— Но мы так любили друг друга, мы так хотели детей, что мы приняли очень… Нестандартное решение — сглатывая, произносит он. — Тебе, наверное, это покажется полным безумием, но Ира настояла на том, чтобы заморозить свои яйцеклетки, понимаешь? — и я лишь киваю в ответ:
— Тимофей, я тебя отлично понимаю, поверь! Мы ведь тоже с моим мужем… Бывшим мужем, — поправляю я сама себя, — тоже очень хотели детей, поэтому я знаю всё про современные репродуктивные методы, можешь не сомневаться, — смеюсь я. Подумать только, чего мы с ним не перепробовали!
Но единственное, что я не говорю Тимофею вслух, что и историю с замороженными яйцеклетками я тоже проходила. Но зачем сейчас его грузить своими уже такими незначительными проблемами?
— Постой, и Анжелика была суррогатной матерью, да? — наконец-то всё встаёт для меня по местам. Это действительно много объясняет.
— Да, ты знаешь, мы вместе с Ирой искали маму для наших детей, и мы встретились с сотней женщин, я чуть с ума не сошёл, — уже более весело рассказывает мне свою историю Тимофей, и именно Лика запала нам в душу. Сама Ира нам благословила на это… Перед тем… Как её не стало… — и Тимофей опускает глаза, а я иже и жду, когда же грустные воспоминания вновь улягутся в его душе.
— Ты можешь считать меня дураком, — добавляет мой друг но моей жены больше не было со мной, но я знал, что её частичка живёт пусть и в чужой женщине, но живёт! Ты меня понимаешь? — и я лишь молча киваю головой в ответ. — И потом, когда дети родились, мы очень сблизились с Ликой, она ведь тоже стала матерью моих детей. К тому же она сказала, что ей очень тяжело было бы расстаться с ними, потому что они стали для неё и родными… Так что теперь ты знаешь мою историю, — грустно улыбается он. — Единственное, Лику очень растеривает, что дети почему-то так и не принимают её… Словно они чувствуют, что сделаны из другого материала. Понимаешь?
— Понимаю, — только и отвечаю я.
Хотя что-то внутри меня подсказывает, что дети чувствуют как раз совсем другое. А именно то, что их никто не любит, и они на фиг никому не нужны. А Анжелика, по всей видимости, просто очередная охотница за чужими богатствами и мужьями, — проносится у меня в голове. Но как мне убедить в этом моего друга? Да и стоит ли? И тут, наконец-то оторвавшись от своего мороженого и игры друг с другом, Маруся говорит:
— Папа, смотри, у нас с мамой даже родинки одинаковые! — и кладёт свою крошечную ручку рядом с моей. И три родинки на каждом запястье складываются бусинками в один браслет…
— Это просто поразительно, — поднимает на меня глаза Тимофей. Бывают же такие совпадения!
Но я не верю больше в совпадения в этой жизни …
— А кстати, куда делась Анжела? — задаю я волнующий меня вопрос.
Даже не представляю, как она могла допустить такое: отправить меня одну с детьми и с Тимофеем в ресторан. Думаю, эта дамочка очень крепко вцепилась своими острыми когтями в семью моего друга… Пожалуй, только смерть могла бы её остановить от тотальной слежки за мной… И словно прочитав мои мысли, Тимофей объясняет:
— У неё какие-то запланированные процедуры на сегодня, и так как я был сегодня совершенно спонтанным, она, конечно, не успела собраться…
— Всё ясно, — бросаю я. Видимо, очередные процедуры по откачке жира или накачке бюста. Но я деликатно молчу в ответ.
И это просто замечательно, что мы наконец-то можем отдохнуть от неё! Как мне вообще надоели все эти стервятницы. Которые набрасываются на любого более менее достойного мужчину и начинают сосать из него все соки и деньги.
— А я смотрю, ты времени зря не теряешь, — вдруг слышу я над собой до боли знакомый голос, и поднимаю глаза.
Николай. Изрядно выпивший, что на него не очень похоже. Я его не видела больше месяца, и такое чувство, что на меня смотрит совсем другой человек. Чужой. Опустошённый. Озлобленный.
— Что, уже и счастливой семейкой успела обзавестись? Мало тебе было чужого мужа? Теперь ещё и детей себе уже нашла?
— Прекрати, — тихо шиплю я на него. — Уходи, что тебе надо от меня? Ты же и так у меня всё отнял!
— Это я отнял? — повышает голос мой неадекватный муж, и я вижу, какие у него красные невыспавшиеся глаза. Да что эта сука Алёна с ним вообще сделала?! Точно высосала все силы до донышка и выплюнула пустую оболочку!
Но тут Тимофей встаёт во весь свой немаленький рост и подходит вплотную к Николаю:
— Мне кажется, Илона ясно выразилась, что тебе надо уйти, — вежливо говорит он ему, и Коля только рычит на него:
— Что, давно с ней трахаешься? Уже и детей успел заделать? Ты что, давно её знаешь?! Какое милое семейство! Правду про тебя говорила Алёна!
— Да что за бред ты несёшь, — хватаю я в охапку детей, и стараюсь увести их подальше, чтобы они не видели этой безобразной сцены, и только вижу, как к моему бывшему мужу уже спешат официанты и охрана, чтобы вывести его из заведения.
— Мама, мама, кто этот дядя?! — спрашивают меня мои дети. Хотя что я несу! Какие мои! Анжелины и Тимофея!
— Не бойтесь, малышки, это просто какой-то пьяница. Такое случается иногда со взрослыми, — пытаюсь объяснить я детишкам происшествие.
Но
