чуть ли не плача шепчу я, опустив голову, чтобы он не увидел моих влажных от слёз глаз.
И он не удерживает меня. А просто стоит там, в темноте, окружённый свечами и бабочками, только тяжело дыша, и мне безумно жалко оставлять его одного там, на этой тёмной душной веранде, где затаилось наше бешеное желание…
И тут я вижу, как начинает моргать экран моего мобильного телефона, и я кидаюсь к нему, как к спасительной шлюпке.
— Илона Викторовна Полярная? — слышу я незнакомый голос на том конце провода.
— Да, это я, — бормочу я, ожидая услышать очередное рекламное объявление.
— Старший следователь Калюжный. Вам знакома Елена Антоновна Брунина?
— Да… — задеревеневшими губами отвечаю я.
— Отлично, у меня к вам пару вопросов, — слышу я в ответ, и у меня внутри всё обрывается.
А мой чудесный волшебный вечер разбивается на миллионы хрустальных осколков моей мечты, так и не начавшись…
Моя когда-то лучшая подруга найдена убитой. В номере отеля. Который был забронирован на её имя. Никаких зацепок. И я благодарю Бога, что именно в этот момент я оказалась далеко отсюда и вообще в другой стране. Иначе я проходила бы по делу первой подозреваемой. А так я свидетель. Но старший следователь дол мне понять, что он на моём месте не стал бы расслабляться:
— С вашими возможностями многие нанимают киллеров, знаете ли… — многозначительно посмотрел она на меня.
— С какими возможностями? — не удержалась я. — Мой муж отобрал у меня всё! И я вынуждена работать гувернанткой, чтобы зарабатывать себе на хлеб! — начала защищаться я.
— Тем более, есть веский мотив… Месть, — задумчиво сказал Калюжный.
— Ну знаете ли! — возмутилась я. — Возможно, я даже рада, что так всё обернулось, и мне нравится моя работа. Просто вряд ли у простой няни найдутся деньги на киллера, знаете ли! И я не думаю, если честно, что мой муж был её единственным любовником, если уж на то пошло, — заявила я. — Очень советую вам пораскапывать её связи. Уверена, много чего интересного откопаете…
— Ну что же, спасибо за потраченное время, — с мягкой улыбкой ответил следователь. — Не сомневайтесь, пораскапываем. А вы лучше пока никуда не уезжайте из города, м всё-таки добавил он мне на прощание.
Меня всю трясёт. Видит Бог, что Алёна отняла у меня всё, что я когда-то любила и чем дорожила, но я никогда не желала ей смерти. Тем более такой смерти. И её гибель потрясла меня не меньше, чем и моего бывшего мужа. Хотя, мне кажется, там всё ужасно запутано… Я даже звоню Виталику, чтобы выяснить, не его ли рук это дело. Наивная! Как будто он мне что-то скажет!
— Да ты с ума сошла, Илона, — хрипло отвечает он мне в трубку. — Я шокирован не меньше твоего. И хотя она принесла мне много горя, я бы не желал ей такой смерти. Тем более, перед самым убийством она занималась сексом, ты в курсе?
— Что?! — не верю я своим ушам.
— А что, следователь тебе это так и не сказал? Ну вот наверное поэтому мы все пока на свободе, — грустно хмыкает он в трубку. — Потому что все образцы не совпадают ни с моими, ни с образцами твоего бывшего мужа. Ну и тем более, твоими…
После всех этихдопросов и мытарств я наконец-то возвращаюсь к себе домой. Ах, о чём это я! В дом Тимофея, конечно же, где меня уже ждёт недовольная Анжела.
— Нам надо серьёзно поговорить, — холодным тоном говорит она мне, и я послушно иду за ней в гостиную.
— Я увидела сегодня на руке у Маруси синяк, тебе известно, откуда он? — сразу же переходит она к делу.
— Конечно нет! Что за синяк?! — в испуге вскрикиваю я.
— Очень большой и страшный, — отвечает Лика. — И у меня большой вопрос, откуда он взялся, — и она выжидающе смотрит на меня, поджав свои толстые губы-колбаски.
— Постой, но не думаешь же ты… — вдруг наконец-то доходит до меня. — Не думаешь же ты, что я смогла бы причинить вред детям?! — вскрикиваю я.
— Я ничего не думаю, — отрезает стерва. — Но есть факты, и они говорят сами за себя.
— Погоди, а ты спрашивала у самой Маруси, откуда у неё синяк? — цепляюсь я за последнюю надежду. — Может быть, она ударилась, пока меня не было с ними?
— Конечно, спрашивала! За кого ты меня принимаешь! — окатывает меня ледяным душем презрения моя хозяйка.
— И что же она тебе сказала?! — всё ещё цепляюсь я за последнюю надежду.
— Ты же сама прекрасно знаешь, что дети очень много выдумывают. Ты сама педагог. И Маруся так и не призналась мне, кто это сделал, но она явно чего-то боится. Точнее, кого-то. И у меня есть все основания полагать, что дети в опасности, — смотрит она на меня своими ледяными глазами, раздувая накачанные губы, и я сижу, словно облитая ведром помоев. И липкий холодный страх заползает ко мне в душу…
Так вот, значит, как себя чувствовала тогда Галя, когда моя уже погибшая подруга обвинила её в воровстве драгоценностей… Но у меня ещё и посерьёзнее: меня обвиняют в причинении вреда ребёнку! Я сижу, как оплёванная, и мой мозг работает в бешеном ритме, пытаясь сообразить, как же мне поступить. Но, похоже, за меня уже всё продумали:
— У тебя ровно полчаса, — кидает мне в лицо Анжела. — Собирай свои вещи и убирайся из моего дома!
— Но… — спотыкаюсь я.
— Пока я не вызвала полицию, — добавляет Лика. — Если я не ошибаюсь, ты как раз оттуда? Уверена, следователю будет очень интересно узнать, почему ты не можешь работать с детьми… К тому же твоя подруга погибла при весьма странных обстоятельствах, — тянет она.
— Я всё поняла, — только и шепчу я в ответ. — Но можно мне хотя бы попрощаться с детьми?
— Что?! — моя последняя просьба была явно лишней, и теперь натянутое, как гладкое яичко, личико, начинает покрываться красными пятнами, и я боюсь, что сейчас оно лопнет от гнева. — Мне кажется, ты не догоняешь! —
