вечер безвозвратно испорчен.
— Лика написала, что она вынуждена остаться в клинике, — читает Тимофей сообщение, когда мы уже едем домой обратно.
— Что-то серьёзное? — больше из вежливости интересуюсь я.
— Да нет, пишет, что всё нормально, чтобы я не беспокоился, — он сел с нами на заднее сиденье, и Маруся с Ваней уютно посапывают между нами, покачиваясь в такт движению.
— А как же обещанный отпуск? — с улыбкой интересуюсь я. Ничто не должно испороть мне сегодняшний вечер. И даже мой совершенно отвратительный пьяный муж, каким я его никогда не видела.
— А отпуск будет! — отвечает Тимофей и пристально смотрит мне в глаза. — Билеты уже куплены, осталось только собрать чемоданы! Уже послезавтра!
Но ни на следующий день, ни через день Анжела так и не появляется в доме, и мы едем на море вчетвером. На самом деле Тимофей переживает из-за осложнений, которые возникли у его любовницы после очередной операции, про которую она ему, конечно же, не говорит, но дети так долго ждали этой поездки, что Тима всё-таки решает поехать.
— Я и так мало времени провожу с ними, и теперь опять всё отменять… — раздумывает он до последнего, и я стараюсь не вмешиваться, чтобы не быть очередной разлучницей. В конце концов, моё дело — присматривать за детьми и воспитывать их! А их отношения с Анжеликой — это их отношения с Анжеликой.
И в итоге мы едем вчетвером! И как бы я ни старалась держаться в стороне, внутри меня всё ликует, что эта глупая стерва ещё проваляется в своей клинике пластической хирургии еще неделю, и я не буду видеть её вечно недовольную рожу. Ничего так не портит людей, как «из грязи в князи», теперь то я это знаю наверняка!
Я переписываюсь со своей Галей, и она мне отвечает: «Поверь мне, деточка, никто не будет думать о тебе, когда тебе будет плохо. Поэтому поезжай и отдохни хорошенько! И помни, что ты никому ничего не должна». И тут я с ней совершенно согласна: кому-кому, а этой Анжеле я точно ничего не должна!
Наш отпуск проходит просто чудесно: всего неделя, но мне кажется, что мы так вместе уже месяц. Мне всегда есть о чём поговорить с Тимофеем, и он всё больше поражается с каждым разом моим глубоким познаниям в бизнесе. Каждый вечер я ухожу спать к детям, но вот однажды, к концу нашей поездки, Тима, немного замявшись, предлагает мне:
— Илона, у нас осталось всего пару дней на море.
— Да, это очень грустно, — отвечаю я ему.
Дай мне волю, и я осталась бы здесь жить! Я же всю жизнь пахала и пахала, и даже не ездила в отпуск: все мои клиентские семинары и командировки — вот и все мои отпуска. А я всегда хотела быть просто мамой и заниматься детьми и домом, и вот в первый раз в жизни у меня сбылась моя мечта!
— Поэтому позволь пригласить тебя сегодня на ужин! — с улыбкой прерывает поток моих мыслей Тимофей, и я переспрашиваю его:
— На ужин?
Интересно, это свидание?
— Ну да, просто ужин, — специально деланно безразличным тоном отвечает Тима.
Ну да, ничего особенного…
Ваня с Марусей сладко посапываю в своих кроватках, а я спускаюсь на нашу огромную веранду в роскошном гостевом доме, который арендовала семья Спасского. Совсем рядом, в темноте, плещется прибой, а сотрудники уже зажгли свечи в стеклянных подсвечниках на ступеньках и перилах. Моё лёгкое летнее платье развевается на тёплом морском бризе, и в дрожащем свете свечей я вижу знакомый силуэт: это Тимофей сидит, развалившись, в ротанговом кресле.
За неделю на море он загорел и выспался, и теперь стал ещё сексуальнее. И желаннее.
Это не твой мужчина, это не твой мужчина, — повторяю я про себя, как мантру, приближаясь к нему.
— Выпьешь? — завороженно смотрит на меня мой одноклассник, наливая мне в бокал рубиновой жидкости.
— А ты помнишь, как мы первый раз напились всем классом? — вдруг вспоминаю я наше детство, и Тимофей смеётся в ответ:
— Ага, точно. На дискотеке. В десятом классе. Как сейчас помню, ты была такая красивая. В этом своём чёрном платье в обтяжку, помнишь?
— Чёрном? — поражаюсь я его памяти. — Да, тогда ещё были в моде все юбки и платья в облипку. Не то что у нынешней молодёжи: штаны и футболки.
— Да, я смотрела тогда, как ты танцуешь с Серёжкой Старковым, — мечтательно тянет Тимофей, словно прокручивая перед мысленным взором фильм из прошлого. — И я боялся к тебе подойти. А ты была самой красивой девочкой в классе…
— Скажешь, тоже мне! — смеюсь я, глядя на него.
Но не вижу в его глазах и тени улыбки. Он совершенно серьёзен.
— Ты и сейчас самая красивая девочка. В классе, — глухо произносит Тимофей, вставая и подходя ко мне.
И я чувствую, как жаркая тропическая волна накатывает на меня, и я тону в ней с головой. Ещё секунда, и я ничего не смогу с собой поделать. Не смогу больше оставаться порядочной отличницей. Плевать на все приличия. Живём раз, в конце концов! И я встаю со своего места и оказываюсь прямо напротив его желанных влажных губ. Меня снова обдаёт пряно-острым ароматом мужского тела, а крепкие сильные руки уверенно притягивают меня к себе, и я буквально захлёбываюсь от того, когда его губы впиваются в мои, не давая мне дышать.
Руки Тимофея скользят по шёлку моего платья, и уже забираются под его подол, и я не в силах сопротивляется этому наваждению: мои ладони уже сами отправилась в смелое путешествие по его телу, его гладкой коже, забираясь пальчиками под резинку его свободных спортивных штанов… Мы стоим, спаянные вместе этим долгим изнуряющим нас поцелуем, но я всё еще не решаюсь пересечь эту последнюю черту, словно раздумывая перед тем, как занести ногу над бездной… И я прекрасно понимаю, что если мы это сделаем, то уже не сможем оставаться прежними, спокойно жить после того, что между нами было. Тепло разливается по моему телу, мои ноги едва держат меня, а губы — не подчиняются мне, но я всё-таки нахожу в себе силы отстраниться от Тимофея, хотя практически испытываю физическую боль, отрывая себя от него…
— Тима, я не могу, —
