Но это всё завтра, когда он немного окрепнет после потери крови. Мелкий пакостник наконец-то исчез в неизвестном направлении, и они улеглись спать, как обычно, уложив слабейшего в центре.
А ночью Каридис проснулся от того, что его рука жадно прижимает горячее женское тело, а в паху нарастает доселе неизведанное желание, побуждающее его совершать столь сладостные телодвижения. Абсолютно против воли мужчины движения ускорялись, пока не наступило бурное освобождение, принёсшее ярчайшее в его жизни наслаждение. Не успел он осознать случившееся, как понял, что Энаиф сейчас делает то же самое. Оба брата в полнейшем шоке подскочили со своих мест.
– Карид, что сейчас было? – спросил его Энаиф.
Мужчина зло зыркнул на мирно спящую возмутительницу их спокойствия и позвал брата к воде. Там он тщательно смыл с себя результат недавнего действа и сел на песок рядом с малышом. Хотя, какой он малыш, ему уже четырнадцать, и, судя по всему, он испытал те же самые ощущения.
– Каридис, я… у меня… – неуверенно начал Энаиф.
– Я понял, Эни, я понял, – вздохнул мужчина и, помолчав, добавил. – Я тоже испытал сильнейшее влечение к этой женщине. А это означает одно – к нам с тобой вернулась мужская сила, – усмехнулся он.
– Но как такое может быть? Ты же знаешь, я много времени провожу в хранилищах знаний, я хорошо изучил нашу историю, да что тебе объяснять! Но такого, чтобы к лёккэру вернулась мужская сила…
– Может, и не было ещё такого, может, эта информация тщательно скрывается. Одно можно сказать точно, такие мы с тобой не нужны нашему старшему брату. С этими обязанностями он с удовольствием справляется сам, – задумчиво произнёс Каридис. – Вполне возможно, что наша с тобой мужская сила, которую в младенчестве передал ему рубин судьбы, вернувшись к нам, покинула его. Да, скорее всего так и есть. И я даже подозреваю, кто виновник такой перемены. Этот пройдоха леддар залечивал и твою рану?
– Да, Карид, Лаат прикладывала рубин к моей груди. И… я должен сознаться в страшном позоре.
– Что? Что они сделали с тобой, малыш?! Он… приставал к тебе?!
– Нет, Лаат, – юноша на мгновение умолк, а потом отчаянно выдал, – диссини обвязала мою рану своим платком!
– Ф-фух, ну и напугал же ты меня! – выдохнул старший, а потом серьёзно добавил. – Энаиф, это навсегда останется между нами. Никто не узнает. Главное, что рана затянулась. У нас с тобой сейчас другие проблемы, посерьёзнее. Если Повелитель Санах узнает, что мы с тобой стали полноправными мужчинами, он избавится от нас. Вопросы. Одни вопросы. Каким образом? Для чего? Связано ли это с пророчеством? А главное, кто организовал нападение? Кому может помешать Лаат? Или целью был кто-то из нас? Что нам делать? Немедленно доставить её к Повелителю, и пусть он быстрее исполнит пророчество, или же во дворце невинную янтарную деву ожидает смерть на алтаре?
– Её леддар этого не допустит, – тут же встрепенулся Энаиф.
– То-то и оно. Тёмная лошадка этот огненный леддар, леддары его забери! – выругался старший.
– Мне нравится Лаат, – признался парнишка. – Она… настоящая, не такая, как другие наши жёны. Я не думаю, что она будет презрительно смотреть на лёккэра и при этом орать от страсти от ласки Повелителя, не будет преследовать его и выпрашивать украшений себе и привилегий для родни, пропадать часами в женских банях, умащивая своё тело всевозможными маслами для того, чтобы наш брат благосклонно взглянул на неё. Я вообще не представляю её с ним! Она такая, такая… Ну, вот опять, – удивлённо произнёс он, поправляя пах.
– Она нравится тебе, как женщина мужчине, – сделал вывод Каридис. – Скажи, ты хочешь делать с ней то, что делает с жёнами и наложницами наш брат?
– Очень! – признался Энаиф. – Как ты думаешь, Каридис, после того, как диссини родит ему сына, ну, или даже нескольких, он отдаст её мне?
– Боюсь, что мы с тобой не доживём до этого, братишка, – вздохнул старший.
– Почему? Он тебе доверяет. Вот, даже послал за девой из пророчества!
– Ты знаешь нашего брата не хуже меня. Он никому не доверяет. За девой он посылал двух не способных к мужским свершениям лёккэров. И ещё. В лесу на нас напали далеко не разбойники, Энаиф, а хорошо обученные и организованные наёмники. Видимо, небольшой отряд незаметно преследовал нас, а вчерашней ночью кто-то открыл им портал, и к ним прибыла помощь, не менее полутора сотен человек.
– Но кто мог открыть такой мощный портал, Каридис? Враги рубинового королевства?
– А вот в этом я, братишка, не уверен. После того, как ты скрылся с диссини, нападающие навалились на меня, нанесли эту рану, – и мужчина провёл пальцами по свежему рубцу, – а затем порталом же перенесли меня куда-то. Очнулся я в темнице, очень напоминающей наши дворцовые казематы. Вот так-то, Энаиф.
– Но кто мог это сделать?! Даже у Повелителя Санаха и Хранителя Саранаха не хватит на это сил.
– Я уже думал об этом. Только об этом и думаю. Почти, – усмехнулся он, глянув в сторону спящей женщины. – Пока подозревать будем всех.
– Карид, – встрепенулся младший. – Послушай. "Пока не восстанет огонь из воды…" Уж не про нашего ли леддара речь? Лаат достала рубин со дна моря, куда его забросил отец-создатель, разозлившись на очередную проказу.
– Огонь из воды… а мы считали, что это очередной вулкан. Вполне может быть и так, Энаиф. А это значит, что пророчество начало сбываться! И Лаат всё же та самая дева. Знаешь, братишка, а, может, мы с тобой и есть тот "пустынный цветок неба" из пророчества, который должен зачахнуть, чтобы королевство наше процветало и дальше?
– Если наша смерть послужит во благо, то я готов! – откликнулся парень.
– Я тоже готов, вот только на чьё благо, Эни? Королевства ли?
– Что же нам теперь делать, Карид?
– Нам необходимо как можно скорее доставить диссини Повелителю. Может, прояснятся и остальные строки. И, – он помолчал, – пока не нужно признаваться в том, что к нам вернулась мужская сила. Пойдём спать, Эни.
Мужчины заняли свои места по обе стороны от сладко посапывающей Лаатаи и, не сговариваясь, повернулись к ней спинами.
А наутро они были разбужены истошными воплями леддара, который носился по пляжу и орал, что их дева из пророчества утонула. Братья в панике забежали в воду для того, чтобы увидеть, как далеко в море выныривает медововолосая головка их диссини. Каридис строго велел ей возвращаться обратно, вот только он не учёл, что вся одежда девушки аккуратно сложена на берегу. И когда Лаатая подплыла поближе, то предстала перед ними во всей своей первозданной красе. На её теле из всей одежды находился только брачный рубиновый браслет. Упругая грудь, узкая талия и крутые бёдра слегка искажались игривой водой, но услужливое воображение с воодушевлением подсказывало размытые детали. Кажется, девушка заметила их жадные взгляды и развернулась к ним спиной. Лучше бы она этого не делала! Как же захотелось вцепиться в эти полушария обеими руками, наклонить её прямо здесь и… нет, только не при братишке, который, кажется, сам испытывает к диссини первые нежные чувства. Каридис, чувствуя за собой вину за так некстати вспыхнувшее влечение, накричал на девушку, опять поругался с глупым леддаром и с окончательно испорченным настроением отправился к месту их бивуака.
Но, даже будучи облачённым, её соблазнительное тело продолжало вызывать в нём сильнейшее желание, и Каридис, окончательно разозлившись, ушёл прочь с места их стоянки. Как он теперь понимал своего старшего брата, который при каждой представившейся возможности уходил на женскую половину и там ласкал своих жён. Одну или нескольких сразу. Зачастую заставляя своих лёккэров помогать ему. Как он завидовал своему прошлому спокойствию! Обыкновенные похотливые самки, желающие завладеть вниманием Повелителя и, как наивысший момент триумфа, родить ему столь долгожданного сына. Как же они могут быть притягательны! Может, стоит сознаться Повелителю, вновь провести обряд передачи силы на камне судьбы и зажить прежней спокойной жизнью? Без желаний и стремлений. Так и не вкусив сладости столь притягательного тела. Отстранённо ласкать его, когда попросит старший брат. И никогда не узнать, каково это – находиться в ней… Обречь на такую же судьбу Энаифа. И это в лучшем случае. А в худшем – смерть.
