идет не о поручнях моста.
— Э-э-э, — все, что смогла произнести она.
Он взял у нее наждачную бумагу, бросил в рабочую коробку и сделал шаг ближе.
Полировка поручней моста — последнее, о чем он думал.
— Люсьен…
Это мог быть протест или мольба. Возможно, понемногу и того и другого. Ее разум кричал, призывая вдохнуть, сделать шаг назад, подумать о происходящем, а сердце хотело, чтобы он был ближе. Жимми хотела прикасаться к нему.
К счастью, его руки оказались на ее талии, притягивая ближе. Она растворилась в медленном чувственном поцелуе. Люсьен Грей знал, как доставлять удовольствие. Так же, как и получать его.
— Держись.
Он подхватил ее под колени и поднял, чтобы унести с залитого солнцем моста в тень фруктового сада. А потом опустил на мягкую траву. Она еще переводила дыхание. Он растянулся рядом с ней.
— Что делаешь?
Глупый вопрос.
Он расстегивал пуговицы на ее платье.
— Делаю что-то практичное своими руками. На свежем воздухе. — Он расстегнул еще одну пуговицу. — Как и было сказано. — Еще одна пуговица расстегнута. — Я могу остановиться в любой момент. Просто скажи.
Он замер, ожидая ее вердикта. Она знала, что должна остановить его, прекратить все это. Но не могла произнести ни слова, желая, чтобы он продолжал.
Он медленно расстегнул еще две пуговицы. Распахнул полу платья и нежно обхватил ладонью грудь, подержал мгновение, провел кончиком большого пальца по напряженному соску.
Все тело Жимми содрогнулось, когда нечто похожее на электрический разряд достигло сокровенных глубин.
— Да!
Наклонившись, он припал губами к ее соску, лаская его языком и слегка покусывая. Жимми откинулась на спину и выгнулась ему навстречу, потерявшись в блаженстве.
Люсьен расстегнул оставшиеся пуговицы на платье, чтобы полностью откинуть полы в стороны. Прохладный ветер, лизнув обнаженную кожу, только сильнее возбудил ее.
Нужно прекратить это безумие, сказать ему, чтобы остановился. Но его рука поднырнула под резинку ее трусиков, лаская самое чувственное место. И она прильнула ближе к нему.
— Жимми, милая, — он поцеловал ее, — если ты этого не хочешь…
Почувствовав, что он собирается прекратить то, что делает, она схватила его за руку, приподняв бедра, чтобы усилить давление. Потом она ослабила хватку вокруг его руки.
— У нас нет презерватива.
— Тише… У меня есть ты, милая, — прошептал он, его губы были у ее уха. — Ты найдешь то, что нужно, в моем заднем кармане.
— Ты подготовился?
Он продолжал ласкать ее, и она едва не закричала от удовольствия.
— Ты бы предпочла, чтобы я этого не делал, или хочешь, чтобы мы продолжили?
Она потянулась к пуговице на его джинсах, быстро расстегнула молнию.
— Утром, когда я спала как младенец на траве, мне приснилось, будто я обнажена, а ты занимаешься со мной любовью. Представляешь! А прямо сейчас, Люсьен Грей, я хочу, чтобы этот сон стал явью.
* * *
— Я сожалею о мосте.
Они провели много времени за ужином, она задала ему кучу вопросов. Он рассказал ей о матери и своем детстве. Сначала, правда, не хотел вдаваться в подробности, например, о том, как чувствовал себя отвергнутым, когда ушел отец. Тем не менее постепенно он раскрылся, рассказал о школе, университете и девушках, с которыми общался.
Дойдя до того момента, когда начал вести репортажи с передовой, он переключил вопросы на нее, что стало для нее сигналом готовить напитки, чтобы выйти с ними на улицу.
Благодарная за то, что он понял намек, Жимми откинулась на спинку скамейки, вытянув ноги и глядя на звезды.
— А я нет, — заявила она.
Он рассмеялся, вспомнив слова, сказанные ей утром.
— Так или иначе, я обещал помочь тебе в саду.
— И ты определено справился. — Она мечтательно улыбнулась, вспоминая каждый восхитительный момент. — В саду, в душе, на кровати.
— Милая?
Вопрос буквально повис в воздухе. Взглянув на него, она поняла, что он хочет понять, почему она так долго была одна. Но ее спас Бэнкс, который с тихим мяуканьем запрыгнул на скамейку и забрался Люсьену на колени, ерзая, выпуская когти и цепляясь, чтобы было удобнее.
— Что за…
Жимми рассмеялась с облегчением.
— Ты сидишь на его месте, вот он и обращается с тобой как с подушкой.
— Он вонзает в меня когти.
— Просто устраивается поудобнее.
Бэнкс наконец удовлетворился, улегся и замурлыкал.
— Поздравляю. Тебя приняли.
— Это потому, что наш запах теперь объединился.
Такой ответ поразил ее.
— Так и будет, если мы начнем принимать вместе душ и пользоваться одним мылом.
— Это гораздо больше, чем душ и все остальное.
Выражение его лица сделалось напряженным, она слегка вздрогнула, осознав, что именно произошло сегодня.
— Тебе холодно.
Люсьен поднял кота.
— Я сожалею, Бэнкс, но Жимми нужно зайти внутрь.
Он положил кота на теплое место скамейки, где сидел сам, и предложил руку Жимми, обнимая ее, пока они шли обратно к коттеджу.
— Ты бы хотела, чтобы я остался, милая?
Она и не сомневалась, что Люсьен искренен, и он не из тех, кто развлекается и убегает. Но они прошли долгий путь слишком быстро, и эмоционально оба были немного не в форме.
Секс был жарким, и, возможно, они нуждались в подобном физическом отвлечении. Как часть процесса исцеления, своего рода терапия… Спать вместе, просыпаться рядом утром — это совсем другое.
— Знаешь, что-то я сегодня устала и не сомневаюсь, что ты хочешь провести еще одну ночь над своей книгой.
— Я понял, — он поднял рюкзак, — однако чувствую необходимость высказаться.
— Спокойной ночи, — пожелала она прежде, чем он скажет что-то неуместное, например, поблагодарит.
— Спокойной ночи, Жимолость Роуз. — Долгий поцелуй. — Это было просто невероятно. Пусть тебе приснится еще что-нибудь, а я сделаю все возможное, чтобы это сбылось.
Ей было слишком трудно отстраниться.
Жимми спала, ей снились сны, запутанные, странные, наполненные тенями и людьми, которые не видели ее, не реагировали на отчаянные крики. А еще краны без воды, бесконечные пустые коридоры с запертыми дверями. И кто-то кричал от боли.
Она проснулась в панике, вся в поту, дрожа, с саднящим горлом, не понимая, где находится. Потребовалась минута, чтобы прийти в себя и понять, что она находится в комнате Флоры и это она кричала.
Было еще темно, но она встала с кровати, зная по опыту, что сон повторится, стоит только закрыть глаза. Жимми долго стояла под горячим душем, отчаянно пытаясь смыть кошмар.
Когда дрожь прекратилась, она наложила на ногу новую тугую повязку. Простая задача, выполненная тысячу раз, вернула ей ощущение контроля.
К тому времени, как она заварила чай и открыла заднюю дверь, небо окрасилось в
