восхищаюсь ими. Из зрительного зала балет выглядит так воздушно, легко, практически невесомо. Но я была за кулисами и знаю, какой колоссальный труд стоит за этой визуальной легкостью.
Женя посмотрел на Юлю. На его спутнице было классическое милое платье, чуть более ярко розового цвета, чем ее пальто. Женя снова сделал усилие, чтобы не рассмеяться.
«Блондинка в законе» — в голове мелькнула ассоциация с фильмом с Риз Уизерспун, который почему-то любила его покойная жена. Она была ни капли не похожа на главную героиню, в отличии от девушки, с которой Женя сейчас был на свидании.
Женя почувствовал вину перед женой, но тут же постарался отогнать эти мысли.
«Это ничего не значит. Это только ради спокойствия Кати. Когда она родит, я больше не позволю манипулировать мною» — пообещал он себе и постарался вернуться мыслями в настоящий момент, где девушка в розовом продолжала что-то ему увлеченно рассказывать.
— Ты тоже танцуешь? — спросил он.
Спутница Евгения повернулась к нему лицом и подняла брови.
— Я? Нет, что ты.
— Ты сказала, что была за кулисами.
— Ах это… Я журналистка. Пишу в основном об искусстве и часто беру интервью у режиссеров и балерин.
Женя уважительно хмыкнул. Она не стала казаться ему интереснее, но перестала выглядеть совсем пустой куклой.
— Тогда понятно, почему мы в театре. А ты не пробовала отдыхать на свиданиях, а не продолжать работать? — съязвил он, не удержавшись. Он знал, что идея посетить балет была ее.
Юля сначала смутилась, губы дрогнули, взгляд переместился обратно к сцене. Она недолго помолчала, а потом все же ответила:
— Да, я живу своей работой. И искренне люблю то, что делаю. — Она выпрямила спину и вновь посмотрела в глаза Жене. — Я не стесняюсь этого.
В этот момент погас свет в зале и заиграла музыка.
Между мужчиной в сером костюме и девушкой в розовом платье, сидевшими в четвертом ряду партера, повисло напряжение.
Свидание покатилось по наклонной, толком не успев начаться.
* * *
Елена кричала на Евгению, уверенно шагающую по длинному коридору. Первая яростно махала руками, вторая упрямо смотрела вперед и делала вид, что не слышит мата, которым ее покрывает концертный директор.
— Ты понимаешь чем это все закончится?! ЖЕНЯ! Остановись, твою мать!!!
Женщина в брючном строгом костюме окончательно потеряла терпение и схватила за локоть балерину. Та остановилась и чуть дернула головой, смотря на свет сцены, от которого ее отделяли несколько метров и разъяренная подруга.
Да, подруга.
Отчаяние в сорвавшемся на крик голосе Лены сейчас выдавало в строгой женщине не рабочую, а дружескую сторону их отношений.
— Пожалуйста… Я тебя умоляю, Жень. Тебя это сломает. Вторую травму мы не вывезем. Я не вывезу… Я очень устала.
На лице Жени едва заметно дрогнули мышцы, и где-то в районе груди сердце больно сжалось от воспоминаний об аде, которым стала ее жизнь год назад. Если бы не Лена, она бы не вернулась на сцену.
Но когда балерина заговорила в голосе не появилось ни капли тепла и благодарности.
— Мой выход через две минуты. Мне нужно настроиться. Уйди.
Лед в ее голосе перерезал натянутые струны нервов Лены. По щеке женщины скатилась слеза. Большее она себе не позволила. Отпустив руку подруги, она пошла прочь.
Женя даже не повернулась. Звук каблуков Лены бился в висках намного громче, чем гремящая на сцене музыка, но она продолжала смотреть вперед.
Прямо у выхода на сцену стоял высокий мужчина в черном. Он оторвал взгляд от сцены и сделал несколько шагов по направлению к Евгении.
— Если что-то пойдет не так… я тебя убью, Ени, — прошептал он, когда оказался совсем рядом и наклонился прямо к ее уху.
— Я справлюсь.
Мужчина схватил ее за шею и впился в губы.
Она начала задыхаться. Корсет и отчаяние сдавили грудную клетку. Воздуха было катастрофически мало. Так же как и поддержки.
Минута и… балетмейстер отступил на шаг назад.
Воздух вернулся в легкие. В отличие от поддержки. Поддержку она так и не почувствовала.
Евгения сделала шаг на сцену.
Взмах руки, поворот корпуса, улыбка — и включилась магия Балета.
* * *
По залу прокатился восхищенный шепот.
Женя бессознательно поддался вперед, отрывая спину от кресла. Юля удивленно посмотрела на него, но быстро вернулась к действию, развернувшемуся на сцене.
Не в силах оторвать взгляда от балерины, парящей над полом, мужчина приоткрыл губы и снова провел пальцем между шеей и воротом рубашки.
Все вокруг исчезло. Остались только она и музыка.
Звуки музыки, так раздражающие его еще пару минут назад, теперь были логичным продолжением каждого ее движения.
Длинные линии ног, рук. Поворот головы, вращение тела.
Взмах ладони.
Мгновение остановилось.
На кончиках пальцев руки, застывшей над головой балерины, искрились эмоции.
«Как она это делает?»
Она только начала говорить танцем, а он уже знал всю историю, которая должна была быть рассказана.
— Это Евгения Романова. В светских кругах Ени… Звезда Никольского. — Голос Юли был серым и звучал, будто из другого измерения. — Я брала у нее интервью неделю назад. Потрясающая женщина.
«Потрясающая…» — повторил он про себя. Это слово звучало глупо и слишком просто, чтобы описать то, что исходило от нее. — «Она… Ох, черт!»
Он почувствовал в груди удар такой силы, что не произвольно задержал дыхание. Брови поднялись, губы тронула улыбка.
«Серьезно?» — Он почувствовал учащающийся ритм пульса и покачал головой. — «Ну, привет, сердце…»
Впервые за четыре года он ощущал внутри яркие явные удары сердца, которое не просто гоняло кровь по венам, а задышало давно забытыми эмоциями.
Каждое ее движение отзывалось приятной истомой в груди. Сердце Жени ожило и чувствовало все, что говорило ему тело балерины на сцене.
— Евгения… — прошептал он, смакуя ее имя на губах.
— Что? — спросила Юля.
Но он ей не ответил. Ее больше не существовало для него. Никого не существовало больше.
* * *
Женя вкладывала в каждое следующее движение всю боль, которую копила весь проклятый год. С момента, когда она поняла, что ее партнер не справился с поддержкой, и она летит на пол во время спектакля ровно год назад, и до момента, когда Влад Никольский оторвался от ее губ и подтолкнул в сторону сцены сегодня.
Она вошла в медитативное состояние, когда вокруг все исчезло и осталось только самое главное — она, ее тело и музыка, струящаяся по венам внутри вместе с болью.
Влад стоял за кулисами и невольно двигал руками, повторяя и будто бы подсказывая ей движения.
Он был влюблен в
