Медленно шагая по коридору, мы направляемся к выходу. Вера нас догоняет в тот момент, когда мы уже стоим возле лифта.
— Что сказал доктор? Сотрясение есть? — скупо интересуюсь у нее.
— Нет. Говорит, что нет. Но нужно будет следить за ее состоянием, — встревоженно отвечает «жена» в ответ. — Только вот не спросила, когда в садик снова ей можно будет идти?!
— Вер, ты серьезно?! — раздраженно спрашиваю я. — Какой, к черту, садик? Посиди неделю с ребёнком дома! В чем проблема? Или тебе няня нужна?
— Глеб. — Вера смотрит на меня, сузив глаза. — Ты же знаешь, что мне сложно весь день находиться дома. Я так не могу. Мне нужна помощь, — поджимает она губы, — я устаю. Домашняя обстановка мне в тягость. А сейчас еще и с приездом Нади, одни нервы. Теперь еще и Соня на мне повиснет. Я сойду дома с ума, — плаксиво жалуется Вера, чем вызывает во мне досаду.
— Значит, будет няня, — констатирую факт. — Но тащить Соню в детсад не смей, поняла?
Вера покорно опускает глаза и голову, опускает плечи, будто тем самым признает свою неправоту.
— Конечно, Глеб, если ты против, то Соня останется дома, — блеет она.
Злит меня. Бешусь внутри до скрежета в зубах; заорать на нее не позволяю себе лишь только по тому, что к моей щеке жмется ребенок.
Когда спускаемся к машине, пикаю сигналкой. Девушка тут же устремляется на переднее пассажирское сиденье, а я спокойно обхожу машину и, достав из багажника детское кресло, ставлю его на заднее сиденье. Боковым зрением, пока пристегиваю Сонечку, улавливаю движение рук Веры и шелестение бумаги…
Твою мать! Я же так заторопился, что совсем забыл про папку с документами.
Бросаю короткий взгляд на девушку, которая напряженно изучает текст; ее губы сжаты в тонкую линию, на виске бешено пульсирует, а пальцы сжимаются, сминая краешки бумаги. Злится.
Закончив возиться с Соней, я занимаю свое место. Пристегиваюсь. Завожу внедорожник.
— Это нечестно! — цедит сквозь зубы девушка, кидая на меня злой взгляд. — Развод?
Вера поднимает брачный контракт, расторгнутый в одностороннем порядке.
— Да, — сухо бросаю я и трогаюсь с места.
— Но разве так можно? В одностороннем порядке?
— В нашем случае, да. Уже давно пора было, — спокойно отвечаю ей.
— Я тебе не дам развод, Глеб! — визжит она.
— Не ори, Вер. Соню напугаешь, — холодно произношу я, сдерживая ярость.
— Плевать! Пусть привыкает! Ведь ты нас бросаешь! А вдруг мне следующий муж попадется такой же, как нам мать в свое время привела. Алкаш! Скандалов дома не избежать, — продолжает накручивать обороты девушка.
— Твою мать! Закрой свой рот! — В сердцах ударяю ладонью по спинке сиденья, на котором сидит Вера. — Не ори, когда я за рулем!
Она тут же тушуется: закрывает рот и, вжавшись в кресло, начинает лихорадочно перебирать бумаги. Перечитывать.
— Нет… нет… нет! — лихорадочно шепчет одними губами.
А потом вдруг замирает, и мне удается выхватить у нее папку, но в ее пальцах остается один документ, в который она сперва смотрит, не мигая, несколько секунд, а потом жестко сминает в пальцах и переводит на меня взгляд.
— Я тебе не дам развод. Костьми лягу, но развода ты не получишь, Глеб! — цедит она сквозь зубы. — И эта курва мелкая пожалеет о том, что позарилась на мое.
— Вер, прекрати гнать херню! — уже рычу, несмотря на Соню сзади. — От тебя тут, поверь, ничего не зависит. Развод я получу в любом случае, согласна ты или нет! А Надю попробуй только тронь. Даже в сторону не смей ее смотреть! Узнаю, что каким-то образом вредишь ей, будем разговаривать по-другому. Надеюсь, два раза повторять мне не придется.
Я смотрю только на дорогу, но чувствую, как Вера во мне прожигает дыру.
— И если ты переживаешь, что я тебе после развода перестану помогать, то можешь быть спокойна. Ты получишь ту сумму, которая была оговорена в договоре. И плюс пару лет уже от себя я буду помогать Соне и Николаю. Так что деньгами не обижу.
— А как же я, Глеб? Кто посмотрит на меня, разведенку с двумя прицепами?
Я не верил своим ушам! Как мать может своих детей прицепами назвать?!
— Вер, не усугубляй ситуацию. Это ни к чему, я все решил. И Надя здесь ни при чем. Просто, видимо, время подошло, — пробую объясниться я, надеясь, что девушка успокоится.
— Даже поверить не могу, что из-за нее бросаешь меня! — Вера продолжает сжимать в пальцах тест на отцовство. — И все из-за кого? Из-за ребенка, которого она скрывала от тебя? А если бы Надя не приехала? Ты думаешь, она просто так вернулась? Ей же там пинка под задницу дали! Вот она и вылетела оттуда, как пробка ненужная. А ты ее тут подобрать решил! Ты точно уверен, что этот тест не врет?
Вера, не мигая, смотрит на меня.
— Я сделаю вид, что не слышу тебя. Скину все на стресс. Но еще раз прошу по-хорошему — закрой рот. Не пугай своей истерикой Соню. Что ты творишь?
Нам остается ехать уже считанные минуты, и я сейчас боюсь только одного: оставлять Соню с Верой наедине. В груди разливается неподвластная мне тревога. Я не могу забрать малышку у этой ненормальной, но и оставлять в таком состоянии девочку с матерью опасаюсь.
Когда на горизонте маячит двор, я уже знаю, что буду делать.
— Глеб, я тебя прошу, подумай еще раз. Ты же можешь просто помогать Надьке. Зачем меня-то бросать из-за нее? — продолжает свои потуги Вера.
Я паркуюсь на свободное место и выбираюсь первый, предпочитая игнорировать эти выхлопы.
— Не хочешь слышать меня? — истерично верещит девушка с пассажирского сиденья. — Ну хорошо. Я тогда буду ждать тебя здесь! Пока ты не поговоришь со мной, я никуда не пойду.
Я отстегиваю Соню, беру ее на руки. Обхожу машину, открываю дверь со стороны Веры и спокойно говорю:
— Вылезай.
— Нет! — Она складывает руки на груди и зло смотрит на меня.
— Еще раз повторюсь, Вера. Вылезай! — уже рычу.
Сверлю девушку холодным, гневным взглядом. Наши взгляды скрещиваются, и воздух чуть ли не начинает искриться между нами. В нашей перепалке первой сдается Вера.
— Да пошел ты, Глеб! — фыркает она и, выскочив из машины, фурией бросается к подъезду первой.
Я, хлопнув дверью, иду за ней. Она входит подъезд и тут же скрывается внутри, даже не подождав нас. Успеваю поймать за ручку закрывающуюся дверь в последнюю секунду.
— Истеричка, — цежу про себя.
А девочка в моих руках в тот же миг прижимается ко мне всем тельцем, начинает всхлипывать.
— Не бойся, Сонь. Все будет хорошо. Я вас в обиду не дам, — обещаю ей.
Пока поднимаемся в лифте на этаж, я звоню Валентине Ивановне. Это няня, которая мне очень помогла на первых порах, когда я решился взять на себя обязательства за семью Веры. Мне Валентина Ивановна очень импонирует, но насколько она нравится мне, настолько же она не нравится Вере. Зато, вызывая ее, я уверен в том, что с детьми все будет нормально.
* * *
— Я вызвал Валентину Ивановну, — сообщаю Вере, когда оказываюсь на пороге квартиры. — Она согласилась помочь тебе с Соней. Сможешь без ограничений заниматься своими делами. Няня посидит с детьми.
— Как вызвал, так и отсылай. Мне она здесь не нужна.
— Это не обсуждается. Возьми Соню, мне нужно уже ехать, — говорю Вере, передавая ей девочку.
— Что, к своей шалашовке собрался? — капризно спрашивает девушка.
— Прекрати так выражаться в адрес своей сестры! — рявкаю на нее.
— Правда глаза колет? — тут же отражает она. — Но, знаешь, как бы ты не пожалел о своем выборе. Помни об этом.
— Ты мне угрожаешь? Серьезно? — хмыкаю, скрывая раздражение.
— Предупреждаю, Глеб. Предупреждаю. — Глаза Веры зло блестят.
— Не советую тебе идти против меня войной, — угрожающе рычу на нее. — Фиаско тебе обеспечено. Я не герой твоего романа, Вер. И иллюзии ты на мой счет зря строила. Я тебя предупреждал. Я думал, ты девочка умная, дальновидная, а ты?!
— А я обычная обиженная женщина, Глеб, — парирует она.
