Никого и никогда Ава Хэллибертон не любила и не ненавидела с такой силой в одно и то же время. Но именно благодаря этой его особенности она могла полностью отрешиться от себя и сдаться на милость ему.
— О боже!.. Я согласна на все, любимый. Только умоляю тебя, не будь больше жесток со мной, — сквозь слезы, буквально захлебываясь от восторга, пробормотала она, осыпая поцелуями свежевыбритое, благоухающее его лицо.
— Ава, детка, тебе еще неведомо, каков я, когда по-настоящему жесток! — прихвастнул Калеб. — Оставь свои ужасные джинсы здесь, — велел он. — Не хочу видеть этот старый хлам в своей комнате... Имей в виду, я собственноручно вышвырну их на свалку, если еще раз увижу на тебе.
Явно обрадованная таким деспотизмом возлюбленного Ава засияла от восторга. Она бросила джинсы на полу в холле и кинулась к нему на шею. Но Калеб отстранился, строго посмотрев на нее.
— Футболку тоже, — велел он, и Ава счастлива была подчиниться.
— Так? — спросила она, представ перед ним в одном нижнем белье.
— Пусть будет так, неряха, — в очередной раз поддел ее Калеб.
— Теперь ты пустишь меня в свою спальню?
— Иди, — шлепнул он ее по попке. — Я сейчас.
Калеб удалился в ванную комнату и сорвал с себя банное полотенце, оставшись нагим. На пороге спальни его встретила тоже нагая Ава и, обвив руками торс мужчины, нежно прошептала:
— Привет...
— Привет, доктор! — ответил он и разметал ее волосы по спине и плечам. — Этой ночью я буду твоим ученым наставником. Поверь, мне есть чему тебя научить.
— Охотно верю, милый, — сладко пропела она.
Калеб оттеснил ее к кровати и буквально кинул на нее. Ава улеглась, с интересом наблюдая за обнаженным любовником.
Он определенно никуда не торопился, обойдя кровать и присев на противоположном краю. Ава подобралась поближе, обвила его плечи и поцеловала мочку уха, захватив ее губами.
— Я готова, сэр, — шепнула она.
Калеб повернул лишь голову и впился губами в ее коралловый рот, затем стиснул рукой ее бедро, рывком уложил на лопатки, раздвинул ноги и опустился, погружаясь в зовущую плоть.
В первые моменты слияния Ава даже перестала дышать, лишь когда Калеб задал ритм, она томно простонала, и ее обжигающее дыхание опалило его лицо и грудь.
Ава ни на секунду не сомкнула глаз. Она не упустила ни одной секунды. Чуткая к каждому прикосновению, кроткая и благодарная, она не знала, как еще доказать Калебу свою любовь.
Ава стояла на балконе. Простыня, в которую она завернулась, как в кокон, трепетала на свежем ночном ветру.
Счастливая, она смотрела на любимый город, о котором даже вспоминать боялась вдали от дома. В этом городе она оставила свои страсти и страхи, свои надежды и сомнения. Она отправилась в Америку за знаниями, за силой, за уверенностью. И, похоже, там их и забыла, улетая домой.
Любовь к Калебу перечеркнула все искания и успехи последних лет. Она уже не нуждалась в былых достижениях, потому что не принадлежала больше себе.
Он подошел сзади и положил руку ей на бедро. Разомлевшая Ава повернулась к нему, сияя восторженной улыбкой.
— Ты ошибался, предрекая дождь. И я безумно счастлива. Где еще можно увидеть такое звездное небо?!
— В снах, — подсказал Калеб.
— Ну, разве только во снах, — согласилась она.
— Возвращайся в постель. Я не настолько романтичен, чтобы торчать голышом на пронизывающем ветру ради твоих звезд.
— Ты иди, — промурлыкала Ава. — Я еще минутку постою.
— Объясни, что такого ты находишь в этих звездах? — спросил Калеб.
— Как — что? Они напоминают мне нашу ночь на берегу, — призналась женщина. — Не понимаю, как я могла так долго не видеть этих Рыб и этого Кита, — указала она на созвездия.
— Ты меня совсем заморозила, — пожаловался Калеб и потянул ее в комнату. — Это всего лишь огоньки в ночи.
— Ты не прав, Калеб. Это же вселенная!
— Ты — моя вселенная, Ава. Вернее, черная дыра, в которой все исчезает.
— За что ты меня так? — шутливо обиделась она.
— Не представляю, какое будущее нас ждет, но точно знаю, что мы сведем с ума друг друга, — вместо ответа предрек любовник.
— Не думай сейчас об этом, — нежно попросила его Ава и увлекла на постель. — Теперь все в наших руках. Мы обязаны поступить правильно. Ты сам сказал, что двух последних шансов не бывает.
— Вы меня цитируете, доктор? Это для такого неуча, как я, очень лестно.
— Ты в своем амплуа, — рассмеялась женщина. — Даже не знаю, сердиться мне или умиляться, невежда.
— И что теперь? — спросил Калеб, лениво водя подушечками пальцев по ее плоскому животу и ребрам. — Как мы организуем нашу жизнь, доктор?
— Ты не хочешь, чтобы я уезжала?
— Почему же? Я не собираюсь отнимать у тебя карьеру, ограничивать в чем-либо, мешать заниматься любимым делом. Я просто не хочу, чтобы ты сжигала мосты.
— Признаться, я не представляю, как поступить. Я не могу бросить свою работу, по крайней мере сейчас, — поспешила оправдаться Ава.
— Я понимаю. Сам не могу все бросить и мчаться за тобой.
— Но и в отношения на расстоянии я не верю, — откровенно призналась она.
— И к чему мы пришли? — спросил Калеб.
— Не знаю, милый. Не знаю, — покачала она головой. — Я никого никогда не любила так, как тебя, Калеб.
— Но этого мало, верно?
— Как оказалось, недостаточно, — проговорила она.
— Все так безнадежно? — вздохнул он.
— Давай проживем одну неделю и постараемся понять, имеет ли смысл опутывать друг друга обязательствами и обещаниями.
— Неделю? Ну, давай, — согласился Гилкрист. — У меня бывали и более короткие отношения.
— Умеешь ты ободрить человека, — ухмыльнулась Ава.
— Я же говорил, что не хочу иллюзий, — строго напомнил он. — И еще запомни, милая: никогда ни о чем я не стану тебя просить, умолять, принуждать к чему-то. Это большая ответственность. Не думаю, что готов к этому.
— Ты обескураживающе честен, Калеб, — неодобрительно бросила Ава.
— Прости. Каков есть, — отрезал он.
— В таком случае не мог бы ты четко объяснить мне, чего вообще ждешь от этих отношений? Секса? Полуночных разговоров? Именно я нужна тебе? Или на моем месте может оказаться любая?
— Тебе известно, что я не монах и никогда не отказывал себе в плотских радостях.
— И это все, что ты мне можешь сказать? — вспыхнула она.
— Прошу, кисонька, не начинай снова, — раздраженно проговорил Калеб.
Ава зажмурилась и закрыла лицо руками. Ею в очередной раз овладело бессилие.
— Милая, — смягчил тон Калеб, — ты знала, к кому бежала из родительского дома этой ночью. За эти годы лучше я не стал.
