По тону, которым Симона сообщила об этом, казалось, что она не могла себе представить, чтобы какая бы то ни было женщина так сгорала от нетерпения поговорить с Блю. Симона ждала.
Блю лишь ухмылялся.
Симона явно ревновала его. По крайней мере он был ей небезразличен. Это вселяло надежду…
— Она не оставила свой номер, — произнесла Симона, так и не дождавшись его ответа.
— У меня он есть, — заявил Блю, не пускаясь в дальнейшие объяснения. Он посмотрел на часы. — Позвоню ей потом. Сейчас нам лучше поторопиться. Не хотелось бы заставлять старину Гаса ждать.
Он стал подниматься по лестнице, но Симона снова окликнула его:
— Да, и на ужин, разумеется, вы должны явиться в смокинге.
— В смокинге так в смокинге. — Блю ненавидел этот вид одежды, но когда тебя просит об этом небесное видение в белом… Перепрыгивая через две ступеньки, Блю думал о том, правильным ли было его решение держаться подальше от мисс Дукет. «Что ж, — подумал он, — пусть все идет своим чередом. А там будет видно».
Симона посмотрела в окно машины. Дождь прошел, словно его и не было, только мокрая трава по обе стороны дороги и бесконечные лужи напоминали о нем. Небо снова было лазурно-голубым, лишь несколько облачков на востоке…
Блю был тих и задумчив, и его молчание немного настораживало Симону. Несколько раз она пыталась завязать с ним разговор — его ответы были вежливыми, но односложными. При этом она чувствовала, что он внимательно рассматривает ее, но, когда их взгляды встречались, Блю лишь загадочно улыбался и отворачивался. Наконец Симона оставила попытки разговорить его и решила наслаждаться пейзажем за окном. Тем не менее Блю постоянно напоминал ей о себе, хотя и невольно, — каждый раз, когда машина делала резкий поворот, их тела соприкасались. Блю занимал довольно много места в машине, а дорога была узкой и весьма извилистой.
Сгущались сумерки, когда они достигли Холлуинда. Симона была потрясена — огромный дом казался вышедшим из сказок о доброй старой Англии. Окруженный лужайкой, размеры которой были под стать дому, он гордо возносил в небеса свою крышу с целым лесом дымоходов. Нижний этаж украшали большие высокие окна с витражами, а главный вход — внушительные мраморные колонны. С противоположной стороны в тени дома просматривался великолепный сад, в котором царил идеальный порядок, — судя по всему, за садом ухаживали так тщательно, что самому живучему сорняку не оставалось в нем ни малейших шансов.
Посмотрев на дом, Блю восхищенно присвистнул.
— Нравится? — спросила Симона, подвинувшись, чтобы дать ему возможность осмотреть это архитектурное чудо получше.
Блю наклонился вперед, слегка коснувшись при этом Симоны плечом. Лимузин ехал по длинной дорожке, посыпанной гравием, который скрипел под шинами, как снег зимой под ногами.
— Должно быть, — задумчиво произнес Блю, — эти стены многое повидали… Интересно, когда был построен дом?
— В 1749 году.
— Каким же образом он попал к Хэлламу?
— Можно сказать, он «женился» на нем.
Блю удивленно посмотрел на нее. Должно быть, решила Симона, он подумал о Шандре — той рыжей толстухе, что была с Хэлламом на ужине у Джозефины.
— Дом принадлежал его первой жене, Маргарет. Она умерла пять лет назад. Ее отец был десятым графом Холлуинд, но умер полностью разоренным. У Маргарет осталось два выбора — или расстаться с домом, или выйти замуж ради денег. Хэллам давно положил глаз на этот дом, а тут как раз умер его отец, и Гас оказался наследником громадного состояния… Так что от его предложения Маргарет не смогла отказаться.
Блю задумался на минуту.
— Выйти замуж за денежный мешок, — произнес он, — это еще куда ни шло. Но жениться ради дома — о таком я слышу впервые…
Симона собиралась уже что-то сказать в ответ, но в этот момент лимузин остановился у самого дома.
— Ну вот мы и приехали, — неуверенно произнесла она.
Двери дома раскрылись, и на крыльцо высыпала толпа нарядно одетых людей.
Нэнс открыл дверцу машины, и сам Гас Хэллам помог Симоне выйти.
— Рад приветствовать вас в моем скромном жилище! — Хэллам с подчеркнутой галантностью поцеловал ей руку.
Блю вышел из машины и протянул руку Хэлламу. Тот пожал ее, но с таким отстраненным видом, что у Симоны все вскипело внутри. Какое право имеет Хэллам обращаться с Блю как с мальчиком на побегушках? Впрочем, чувство гнева Симоны тут же сменилось чувством собственной вины — не так ли она сама смотрела на Блю всю эту неделю?
— Простите за опоздание, мистер Хэллам, — произнесла Симона. — Мы, должно быть, пропустили ужин?
— Нет, я попросил моего шеф-повара повременить с ужином. Так что у вас еще есть время, чтобы расположиться поудобнее. А я, с вашего позволения, пропущу пока с гостями еще по рюмочке.
— Спасибо, мистер Хэллам, — произнесла Симона. — Мы присоединимся к вам, как только сможем. Нельзя ли, чтобы кто-нибудь проводил нас в комнаты для гостей?
— Разумеется. — Хэллам щелкнул пальцами. — Уильям, проводите, пожалуйста, мисс Дукет.
От толпы отделился худощавый молодой человек и подбежал к ним.
— Позвольте, сэр? — Он попытался взять у Блюделла сумки.
— Спасибо, Уильям, я сам.
— Как вам угодно, сэр. Следуйте, пожалуйста, за мной.
Хэллам вернулся к гостям, а Симона с Блю последовали за Уильямом по роскошной мраморной лестнице на второй этаж, по огромной галерее, украшенной портретами и бюстами представителей давно умерших поколений британской аристократии, мимо бесконечных одинаковых дверей… Огромный зал, который в былые времена, должно быть, выглядел мрачно, теперь был освещен мощным светом электрических ламп, поблескивающим на пышной позолоте тяжелых старинных рам и на затейливом узоре паркета из редких пород деревьев.
Уильям остановился у самой последней двери.
— Ваша комната, мисс, — произнес он, пропуская Симону вперед.
— Спасибо, Уильям, — ответила та, оглядывая комнату. — А где комната мистера Блюделла?
— Прямо напротив, мисс. — Уильям поставил чемодан Симоны около кровати.
Блю неподвижно стоял у окна. Казалось, он вовсе не собирается уходить. Симона покосилась на Уильяма, подумав, как он отреагирует, если Блю останется в этой комнате, и решила, что ей все равно.
— Большое спасибо, Уильям. Отнеси, пожалуйста, багаж мистера Блюделла в его комнату. — Симона буквально выпроводила парня из комнаты, закрыв за ним дверь и прислонясь к ней. Она ждала, когда Блю заговорит, даже не удивляясь, почему он не вышел вместе с Уильямом. В глубине души она была почему-то рада происходящему, хотя, разумеется, не собиралась признаваться в этом.
