Ведь сбывалась тайная, скрываемая от себя самой, мечта: жить вместе с Ричардом, видеть его каждый день, заботиться о нем. Как и любая романтично настроенная девушка, Кэрол в юности представляла себе идеальную семейную жизнь так: большой уютный дом, звенящий от детского смеха, нежный преданный муж, совместные путешествия, радость, безоблачное небо над головой… А чем все закончилось?
Да, она будет жить с Ричардом, но какой ценой! Почему он передумал и не ушел, как собирался, навсегда? Что послужило причиной: полный боли взгляд Энтони или жалость к Кэрол, оставшейся без работы, без денег, без поддержки? Бесполезно было гадать, оставалось только ждать. Чего? Горьких упреков или снисходительного прощения?
Кэрол понимала, что, как бы она ни старалась, Ричард вряд ли поймет ее поступок.
— Давай помогу собрать вещи… — Он неожиданно возник на пороге с тенью недавней улыбки на лице, адресованной — увы! — не ей, а Хафизу и Джоан, которых он проводил до ворот.
— Послушай, это невозможно… — Кэрол сжимала в пальцах измятый платок, нервно теребя его кончики. — Ведь ты думаешь, что я изменила тебе…
— У нас с тобой есть сын, — ровным голосом ответил Ричард. — Единственный сын, ради которого я готов на все. И ты, я думаю, тоже. Так о чем тут разговаривать?
— Я была так обижена, так зла на тебя! — воскликнула Кэрол, которая больше не могла удержаться от желания выплеснуть из себя, как воду из чашки, свою боль. — Да, я действительно решила отомстить тебе и выбрала этого… Этого мерзавца. Я поехала к нему, но ничего не было. Ничего! — Она отвернулась и прикусила губу от стыда и отвращения к себе. — Я еле вырвалась, убежала. Потом он пригрозил, что уволит меня, если я… В общем, мне пришлось уйти. И я не звала его сюда, понимаешь? Он мне противен, он сумасшедший!
Пока она говорила, Ричард с отсутствующим видом смотрел в окно, как будто вовсе и не слушая. Ее слова почти не доходили до него, наталкиваясь на непроницаемую стену глубокого разочарования. Его любимая женщина, его мечта, его сказка оказалась такой же, как и все остальные. Как Глэдис, отплатившая за преданность и заботу обманом и предательством.
— Я думала, ты не вернешься. — Кэрол продолжала свой сбивчивый монолог, уже ни на что не надеясь. — Когда я увидела подвенечное платье и тебя рядом с этой женщиной, я чуть не умерла. Мне до сих пор тяжело…
— Ничего, все пройдет. — Голос Ричарда казался далеким и равнодушным, словно он обращался к случайному прохожему, упавшему и расшибшему колено. — Все устроится. Мы должны быть вместе — ради Энтони. Я не требую от тебя ничего. Живи, как хочешь, ты свободна. Для меня главное, чтобы Энтони был счастлив: он-то здесь ни при чем.
Кэрол поняла, что Ричард не слышал ее слов, и бессильно уронила руки. Значит, теперь жизнь пойдет так: два чужих человека в большом тихом доме на окраине городка, и единственное связующее звено между ними — синеглазый мальчик с крошечными веснушками на щеках…
Стоило ли ждать этого семь долгих, наполненных одиночеством лет? Кэрол не могла сопротивляться, потому что Ричард снова оказался в выигрышном положении: благородный, честный, заботливый. А она… У нее теперь даже не было повода укорить его в чем-либо, разве только в холодности и безразличии, но и на это он имел право.
— Мама, а мишку возьмем? — спросил Энтони, появляясь в дверях с потертым плюшевым медвежонком в руках.
. — Конечно, малыш, — прошептала Кэрол с вымученной улыбкой. — Не бросать же его здесь…
Ричард мельком взглянул на старую игрушку. На мгновение в его глазах вспыхнула прежняя нежность, но он тут же отвернулся с равнодушным видом.
— Папа, а мы будем кататься на машине? А в зоопарк поедем? — Один Энтони чувствовал себя счастливым и не замечал подавленного состояния родителей.
— Обязательно. — Ричард отошел от окна и, подхватив сына на руки, закружился по комнате. — Ты все собрал? Ну-ка, пойдем проверим, не забыл ли ты чего-нибудь.
Кэрол вдруг остро ощутила свое одиночество. Это, наверное, только в сказках все заканчивается хорошо: принц по хрустальной туфельке находит возлюбленную, рыцарь убивает дракона и возвращается в замок победителем, бедная девушка превращается в принцессу — счастливую и любимую… Она грустно усмехнулась: такие истории хороши для Энтони, он с открытой душой еще верит в чудеса. А ей уже слишком поздно…
Из спальни сына доносились радостные голоса мальчика и мужчины, двух ее любимых людей, и Кэрол нестерпимо захотелось присоединиться к ним. Но она представила, как холоден будет Ричард, как он вежливо будет кивать и улыбаться, стараясь держаться на расстоянии. И в этом некого винить, кроме себя. Кэрол огляделась по сторонам, решительно закатала рукава рубашки и принялась снимать с полок книги. Завтра начнется новая жизнь. Да, новая и страшная жизнь с любимым человеком, которому она больше не нужна…
Апрель был на удивление теплым и солнечным. И жители Сент-Джаста, привыкшие к серым туманам и дождям, приносимым с океана, старались подольше задержаться на улице. Днем уже можно было гулять без куртки, дышать полной грудью свежим воздухом, в котором чувствовался аромат весны, набухающих почек и влажной земли.
Нанятый Ричардом садовник расчистил запущенные дорожки, посыпал их желтым песком, подстриг буйно разросшиеся кусты сирени и дикой розы и даже починил старые деревянные качели. Но Кэрол не тянуло в сад: вот уже несколько дней она, как потерянная, бродила по своему старому дому, привыкая к новой мебели, обоям, картинам и коврам.
Выяснилось, что ей совершенно нечем заняться: завтраки и ужины готовила приходящая домработница, она же следила за чистотой, с Энтони занималась няня с педагогическим образованием, готовившая его к предстоящему этой осенью поступлению в частную привилегированную школу.
Ричард же исчезал ранним утром и возвращался ближе к полуночи, неизменно вежливый, подтянутый, красивый… Он почти не разговаривал с Кэрол: их немногословное общение сводилось к пожеланиям приятного аппетита и обсуждению успехов Энтони.
Они даже спали на разных этажах: Кэрол в собственной спальне, заново обставленной великолепной мебелью, а Ричард внизу, в бывшем кабинете ее отца, где почти полностью сохранилась собранная им библиотека.
Кэрол страдала. Каждую ночь она с замиранием ожидала шагов на лестнице, но напрасно. Ее опять, как в прежние одинокие годы, мучила бессонница. Приходилось придумывать себе разные занятия: читать до боли в глазах, перебирать глянцевые журналы, просто смотреть в окно на качающиеся под ветром деревья.
