но чужие руки на талии страхуют меня. А через секунду сжимают, впиваясь пальцами. Дыхание сбивается, кожа вспыхивает в месте прикосновения.
По ощущениями я с ужасом понимаю, что руки… не чужие. Родные, черт возьми. В прямом смысле слова.
Сглотнув, поворачиваюсь и произношу на выдохе:
— Привет, Ян. Опаздываешь.
— Привет, ты тоже, — звучит без тени злости или грубости.
Убедившись, что я прочно стою на ногах, Левицкий убирает ладони, складывает их в карманы, а сам делает шаг назад.
Скользит по мне тягучим взглядом. Невыносимо медленно и неприлично откровенно. Возникает острое желание прикрыться или… Нет, никаких «или»!
Боковым зрением замечаю Даниэля, который мнется неподалеку и наблюдает за нами со стороны.
Расплываюсь в улыбке, слетаю с лестницы и приседаю, обнимая малыша. У него, как и у меня, сегодня боевое крещение и очередное испытание семьей Левицких. Познакомиться за эти дни родственники новые успели, но на нейтральной территории встретятся впервые.
Меня пугает, что Левицкие настороженно приняли мальчика, словно почувствовали конкурента в борьбе за желанное наследство. Мало ли, как поведут себя сегодня. Однако Ян говорил, что в случае чего они с Даном немедленно уедут.
— Мика, идем, Адам ждет, — звучит откуда-то сверху. И голос принадлежит не Яну. К сожалению.
Устремляю взор на вход в ресторан и вижу Эда. Стоит весь приторно идеальный, руку мне протягивает.
Поднимаюсь и нехотя вкладываю свою ладонь в его, чувствуя, как спину прожигает яростный взгляд. Кажется, даже тяжелое дыхание позади слышу. Злое такое, недовольное.
Запрещаю себе анализировать поведение Яна. И его не братскую реакцию.
— С юбилеем, Адам! — искренне улыбаюсь я, стоит войти в ресторан.
Приближаюсь к деду, вручаю многострадальную коробку с подарком, которую до дыр, наверное, затерла от переживаний.
И даже… обнять родственника порываюсь, но вовремя осекаю себя. Что за нежности? На меня это не похоже!
— Статуэтка символизирует нас с сестрой, — тараторю я, пока Адам раскрывает подарок. — И хоть Дана не спешит знакомиться с тобой, но пусть и она тоже всегда будет рядом. Хотя бы так. Этот подарок должен напоминать о нас. Что бы ни случилось, мы обе будем наблюдать за тобой, — подмигиваю деду.
— Звучит угрожающе, — хрипло смеется он, но добавляет серьезно. — Спасибо, внучка, — приятно отзывается в сердце, разливаясь теплом. — Надеюсь, когда-нибудь я увижу и Дану, и правнуков, — тянет с грустью.
Не знаю, что ответить. Сестра обижена на Левицких не меньше меня. А я… и вовсе собираюсь уехать. Оставить деда. На растерзание стервятникам — его так называемым родственникам.
Впрочем, меня не должно это волновать. У меня своя миссия. Ведь так?
Как только мне удается вернуть себе холодный рассудок, Адам вдруг… сам обнимает меня. И вся моя выдержка разлетается на мелкие осколки. Затихаю, готовая расплакаться. Но нашу внезапную идиллию прерывает неискренний писк Александры:
— Наконец-то, Мика, мы заждались, — она хочет показательно чмокнуть меня в щеку, но я отклоняюсь. — Вы говорили о какой-то Дане, кто это? — не выдерживает, обнажая любопытство.
— Сестра Мики, еще одна моя внучка, — чеканит дед.
Лицо Александры в этот момент достойно оскара за лучшую роль в фильме ужасов. Настолько искажены ее черты удивлением и страхом.
— Близняшка, — добиваю ее я.
Однако настроение тетушки меняется. Она задумчиво закатывает глаза, словно вспоминает что-то. Проводит пальцами по щеке, покрытой слоем тоналки. И вдруг выдает:
— Близнецы? У Алекса? Откуда? — и с подозрением смотрит на меня.
— От жены, милая моя Александра, от жены. Забыла, откуда дети берутся? — не теряется Адам. — Садитесь за стол. Кушать хочется. Решили голодом меня уморить в мои семьдесят пять? Не дождетесь.
Ласково подталкивает меня к стулу.
Присесть мне помогает уже Эд, галантно и навязчиво. И весь вечер суетится вокруг меня, пока я ловлю на себе многозначительные взгляды-выстрелы Яна. Не по себе становится от излишнего внимания брата.
Да и Эд явно переигрывает. Хоть я и понимаю, зачем он так старается.
Сегодня тот самый день, когда мы решили объявить Левицким о помолвке. Мы все продумали до мельчайших деталей. Были и ухаживания, и ласковые слова, и «свидания» (на самом деле мы просто выходили из дома, отпросившись у Адама, и разъезжались по своим делам).
Вот, наконец, решающий момент наступил. Но я нервничаю так, будто помолвка настоящая.
И сомневаюсь. Особенно, когда меня окутывает серебром глаз Яна. Он словно осуждает меня.
— Мы с Микой хотим сказать вам кое-что, — поднимается Эд, и в этот момент мое сердце ухает вниз. — Дорогая, — противненько обращается ко мне.
Поднимаюсь, протягиваю ему руку, по минимуму касаясь его ладони. Этот момент мы оговорили заранее. Никаких контактов без острой необходимости.
Но сейчас придется немного потерпеть. И сыграть радость. Пока Эд… надевает на мой пальчик помолвочное кольцо.
— Мы с Микой решили пожениться, — гордо заключает он, а я киваю.
Что-то с грохотом летит со стола, ударяется об пол и разбивается вдребезги.
— Прошу прощения, — цедит Ян, резко встав с места.
Тут же к нему подбегает официант — и собирает осколки тарелки и разбросанные столовые приборы.
Удивленно свожу брови и, прищурившись, сканирую Яна.
Разве можно быть настолько неуклюжим? И таким… разъяренным.
Ян готов испепелить меня взглядом. Придушить одной рукой, сломав шею. Растоптать. Уверена, он делает все это сейчас мысленно. С особой жестокостью.
Но в реальности забирает Дана и, извинившись, покидает ресторан. Ссылается на то, что малыш устал, хотя я вижу: это не так.
Растерянно кошусь на деда и читаю в его глазах искреннее недоумение и толику осуждения. Не понимаю, в чем дело? Адам хотел крепкую семью для наследника? Вот, пожалуйста. Крепче не бывает. Мы с Эдом исполним!
— Что же, если вы так решили, — испытывающе смотрит на меня, а я даже кивнуть не в силах. Просто взгляд отвожу. Чувствую себя безгранично виноватой. Ложь жжет меня изнутри. — Тогда поздравляю.
Лепечу что-то нечленораздельное, опускаюсь на место и остаток вечера провожу в прострации.
***
Немного прихожу в себя лишь когда оказываюсь дома, в своей комнате. Скидываю неудобное платье, натягиваю любимую тунику. Но не тороплюсь ложиться спать, потому что испытываю дикую жажду. У меня всегда так, когда перенервничаю.
Прислушиваюсь к шуму за дверью, жду, пока стихнут голоса и шаги. И только потом выглядываю в холл. Темно и пусто.
Крадусь в кухню, но свет не включаю. По памяти нахожу в полумраке графин с водой. Выпиваю полный стакан, отчего становится немного легче.
Хочу вернуться к себе, но на пороге в холл сталкиваюсь с мужчиной, которого узнаю даже вслепую. По прикосновениям.
— Что вы с Эдом задумали? — с ходу рявкает Ян. Будто только за этим
