не отвертишься.
Обожаю эту лёгкость между нами. Говорят, что отношения с появлением детей сложно сохранить, что многое меняется. Да, и у нас многое изменилось, но этот груз я несу с радостью.
В дверь стучат, заглядывает мама. Мы остановились у неё на пару дней, пока в нашей квартире ставят кухню. Бабушка нас с радостью приютила.
– Так, где там мой самый любимый мужчина.
– Мам, раньше я был твоим любимым мужчиной, – с деланной обидой заявляю ей.
– Времена меняются, дорогой. Ладно, пойдёмте ужинать, вы всё равно сегодня уезжаете.
– Да мы тут рядом, через несколько кварталов всего.
Передаю ей Тёму и целую в щёку. Маша уходит вместе с ней, они разговаривают о следующих выходных, у отчима день рождение, и мама готовит ему пир горой. С каких-то пор я обожаю семейные посиделки. Наверное, с тех самых, как большую часть времени начал проводить в турах, вдалеке от родных.
Захожу в гостиную, там уже Дима играется в «ехали мы, ехали» с Тёмкой, помогая ему скакать у него на коленках. Мой сын – всеобщий любимец. Он смеётся так заливисто, видно, как обожает деда. Дети вообще полны любви: открытой и безграничной. Нам бы стоило у них поучиться выражать свои чувства. Будь я смелее и настойчивее, мы бы с его мамой столько ошибок не наворотили.
Позже мы приезжаем домой. Рабочие закончили ещё с утра, я мотался забирать ключи и постарался привести всё в более-менее божеский вид к нашему возвращению.
Маша укладывает Тёмку спать, пока принимаю душ, а, выйдя и переодевшись в домашнюю одежду, иду в детскую, чтобы посмотреть, как она укачивает мелкого на руках с блаженной улыбкой Мадонны.
Подхожу и обнимаю её со спины, смотрю через плечо на сына. Его ротик слегка приоткрыт, он крепко спит.
Маша смотрит на меня с нежностью.
– Он такой ми-ми-ми, я просто не могу, – шепчет она. – Наигрался. Каждый день у парня что-то новенькое.
Целую её в щёку и подтверждаю.
– Ну да, такой же ми-ми-ми, как и его мама.
Я обещал и Маше, и себе, что всё у нас получится. Вот всё и получилось. Наилучшим образом. Мы вместе. Теперь втроём. В счастье и радости.
Забираю Тёму из рук Маши и укладываю в кроватку. Сижу с ним недолго, пока Маша сбегает в ванную, убеждаюсь, что с сыном порядок.
Дверь чуть приоткрыта, я слышу, как Маша выключает воду, а потом заглядываю внутрь, смотря, как жена заворачивается в полотенце. Мне хочется расцеловать каждый сантиметр её сексуального тела.
Маша улыбается, поймав мой взгляд.
– Кто мне там обещал, что я не отверчусь, а? – уточняю с самым серьёзным видом.
Она смеётся, когда я подхожу ближе.
– Чего так развеселилась? Поделишься? – с усмешкой притягиваю её, и она тут же обнимает меня за шею, побуждая наклониться.
Касаюсь сладких губ, кайфуя от того, как её пальцы зарываются мне в волосы. Кажется, пара в ванной прибавилось, от нас дымит конкретно.
Разматываю намокшее полотенце, и поцелуи становятся глубже. Люблю Машу безмерно. Она само совершенство, и полностью моя. Моя. От и до. Я готов ради неё на всё, что угодно. Без лишних вопросов.
– М-м-м… Дёма, – выдыхает, когда чуть отстраняюсь и скольжу кончиками пальцев по влажной бархатной коже.
Божественно прекрасна.
– Да, милая? – веду по позвоночнику и ниже.
Как только мои ладони ложатся на ягодицы, она прикусывает губу и стонет.
– И всё-то ты помнишь!
– А я забывчивостью не страдаю. Раз уж обещала, исполняй.
Подмигиваю, и Маша посмеивается. Веду её спиной через дверь и в спальню, прижимаю к стене. Маша стонет мне в рот и отчаянно пытается избавить меня от одежды. Но это невозможно, пока мы вдавлены друг в друга.
Наконец, я шагаю к кровати и забрасываю туда Машу. Планирую раздеться и отлюбить её, как следует. Тем более, два дня у родных мы вели себя очень сдержанно и тихо. Стягиваю футболку, Машка в это время принимает соблазнительную позу и снова улыбается, откидывая мокрые волосы с лица.
– Ну, чего тормозим? – подначивает она.
А я, оказывается, застыл и тупо пялюсь, очарованный изящными линиями её тела. Неважно, сколько раз я видел и вижу её голой, каждый – как в первый раз. Моя сексуальная богиня, ещё более прекрасная, чем в ту ночь, когда я её встретил.
Встряхиваю головой и отшучиваюсь.
– Ничего.
Действительно. Ничего. Ничего плохого. Только мои мысли.
– Иди сюда, я соскучилась.
– Этой ты сейчас ко мне пойдёшь. Вернее, под меня. Я вообще собирался тупо трахать тебя, пока не запросишь о пощаде.
Её взгляд вспыхивает, мне нравится, что она не стесняется грязных мыслишек, а подобные словечки всегда нас заводят. Есть только она и я, и больше никаких границ и барьеров.
– А потом подумал, что это как-то эгоистично с моей стороны.
Маша хватает меня за руки, гладя предплечья.
– А я совсем не возражаю. Будь эгоистом, Дём.
– Не-не-не, так дело не пойдёт.
Убираю её руки со своего тела и укладываю Машу на спину. Она послушна, но удивлена.
Сам сажусь на край кровати, наслаждаясь её покорностью. Она часто разрешает мне рулить, и это доверие заводит. Но иногда и Маша командует, иногда, не часто. С ней любые эксперименты прекрасны и осуществимы. Между нами нет барьеров. Ни физических, ни ментальных.
Массирую её маленькие ступни, целую лодыжки. Маша тихо хихикает, но старается не шевелиться. Поцелуями забираюсь выше. Она разводит колени, и я улыбаюсь от её ненасытности. Целую её киску, веду языком от одной косточки бедра до другой, гладкий лобок и чувствительное место под пупком.
Она снова ныряет пальцами в мои волосы, когда я добираюсь до её груди.
– Дёма, – с придыханием зовёт, когда трусь щекой о её груди и прикусываю соски.
Знаю, чего она хочет, и я тоже очень этого хочу. Языком дразню тугие горошинки, вырывая стоны и вскрики. Эта часть у Маши очень чувствительная. Если б мог, каждый сантиметр её тела заласкал. К сожалению, я тоже не всегда терпелив.
– Не могу больше, – Маша тянется к поясу моих штанов.
А я рычу и отстраняюсь, чтобы быстро их скинуть, но хватаю Машу за ладонь и твёрдо произношу.
– Кажется, я сказал, мы не торопимся.
– Не помню такого.
Прищуриваюсь, смотря на её нетерпение. Мы, конечно, играем друг с другом.
– Может, напомнишь? – наконец, усмехается Маша.
Да всё она помнит, просто хочет пробудить немного жёсткого Дёмы. Чёрт, я счастливчик, заполучил такую девушку.
– Что конкретно тебе напомнить? – приподнимая бровь, уточняю.
– Для начала сними эти дурацкие штаны.
Она до сих пор краснеет,
