Затем они лежали, тесно прижавшись друг к другу, в благоговении перед властью своей любви, в немом изумлении перед тем, как они смогли проделать все это посреди бела дня, в машине.
Хэнк поднял голову на уровень стекла.
— Никто не смотрит, — облегченно вздохнул он.
Мэгги захихикала. Она чувствовала себя как глупый подросток, только подростком она не делала таких вещей.
Хэнк сел и привел в порядок свою одежду.
— О'кей, теперь я готов к встрече с родителями.
— Может, сперва принять душ, или хотя бы причесаться?
Он завел машину.
— Я хочу добраться до истины.
Спустя пятнадцать минут его родители были удивлены его появлением.
— Не верится, что ты так рано встал.
— Мама, у меня ферма, я каждый день встаю на рассвете.
— Да, но дома ты никогда не вставал так рано. Ты завтракал?
— Да, я уже поел.
Хелен покосилась на волосы Мэгги.
— Может, кофе?
Мэгги вспомнила, что оставила свой кофе на кухне.
— Это было бы неплохо.
Гарри Мэллон посмотрел поверх газеты и очков.
— Не думал, что ты придешь так рано.
— Я каждый день встаю рано. Я — фермер.
— М-м-м… — сказал Гарри, — яблоки.
Хэнк вздохнул и уселся напротив.
— Что-то случилось. В мой дом вторгаются люди.
— Я слышал об этом, — сказал отец, — я этого не понимаю, в Скоджене никогда такого не было.
Хэнк холодно взглянул на него:
— Ходят слухи, что всему причиной ты, говорят, что обещал миллион Фреди Макдонахью, если он украдет для тебя дневник Мэгги.
Сперва Гарри не поверил, затем улыбнулся, лицо его при этом покрылось сеткой морщин.
— Это ты не серьезно.
— Серьезно.
Гарри внимательно посмотрел на него и улыбка исчезла.
— Все в городе только и делают, что пытаются заработать этот миллион.
Хелен подала Мэгги кофе и тоже присела к столу.
— Гарри, это правда? — спросила она.
— Нет, конечно. Откуда мне взять миллион долларов.
— Ты — президент банка, — сказал Хэнк.
— И что, они все думают, я присвоил миллион?
— Нет, они просто думают, что ты богач, — сказал Хэнк.
— Народ здесь прекрасный, — заметила Хелен, похлопав Мэгги по руке, — и в чем его не заподозришь, так это — в недостатке остроумия.
Фред Макдонахью постучал в заднюю дверь. Бабба был прав в отношении Фреда, его вид явно оставлял желать лучшего: тяжелые мешки висели под глазами, щетина покрывала мертвенно бледные щеки.
Хелен открыла дверь, впустила Макдонахью и налила ему кофе.
— Мерзкое чувство, — выговорил он.
— Не надо было так много пить, — сочувственно отозвалась Хелен.
— Мы стараемся тут выяснить это дело с похищением дневника Мэгги и миллионом долларов.
— Короче, отец предлагал вам миллион долларов за то, чтобы украсть дневник Мэгги?
Макдонахью залпом выпил обжигающий кофе и даже не поднял глаз.
— Да, он сказал, что даст миллион долларов только за то, чтоб подержать этот дневник в руках. Это его точные слова. Но я — пас. Не намерен больше встречаться с той чертовой собакой.
Гарри Мэллон потер лоб:
— Теперь я вспомнил! Идиот, я же не говорил украсть! Я просто интересовался его содержанием!
Голова Мэгги буквально закружилась от облегчения. А она уж напридумывала невесть что! И какого-то богатого бывшего клиента борделя, стремящегося избежать огласки, и даже родственников, спасающих свое имя от соседства с тетей Китти.
— А почему вы не попросили его у меня? — спросила Мэгги, отхлебнув кофе.
Гарри вздохнул:
— Это не та вещь, о которой принято говорить. Но я могу точно сказать, что это не из интереса к интимным подробностям жизни борделя.
— Почему же, детали не так уж плохи, — почти обиженно сказала Мэгги.
Гарри бросил на нее непонимающий взгляд:
— Еще бы.
— Итак, позвольте уточнить, значит, вы не говорили, что нужно украсть дневник? — спросил Макдонахью.
Гарри снял очки, протер их и положил на стол.
— Совершенно верно.
Макдонахью уставился в пространство, переваривая услышанное.
Хелен посмотрела на мужа, поджав губы.
— Гарри Мэллон, ты причинил очень много беспокойства и сыну, и Мэгги, и должен извиниться перед ними.
— Это просто недопонимание, — пытался защищаться он.
— Нет, не просто, ты не доверял ни сыну, ни Мэгги. А он теперь рано встает и завтракает.
Гарри не выглядел особо растерянным.
— Я думаю, тебе надо дать ему заем, — сказала Хелен.
Румянец мгновенно залил щеки Гарри Мэллона.
Хелен сидела решительно, скрестив руки на груди.
— Думаю, это самое меньшее из того, что нужно сделать.
— У него не хватает дополнительного обеспечения для ассигнований.
— Чепуха, — сказала она.
Гарри вскинул руки вверх.
Может быть, кому-то со стороны могло показаться, что Хелен чрезмерно уступчива, но Хэнк знал, что если она хотела чего-то добиться, это от нее не ускользало. И он знал, что когда отец вскидывал руки вверх, указывая на невозможность разумного убеждения, это буквально означало капитуляцию перед упрямством жены. Хэнк мог сосчитать подобные случаи буквально по пальцам. Однажды — когда его мать настаивала на том, чтобы ехать встречать Рождество в Охио к своей сестре. Второй — когда решила переделать на свой манер кухню. Третий — когда с тетей Тути случилась истерика, и она вывела ее и ее собаку Снаффи приходить в себя в гостиную.
Вернувшись домой после уборки в зале ассоциации, Хэнк застал Мэгги собиравшую вещи.
— Что это значит? Почему ты укладываешь одежду в чемодан?
— Я уезжаю. Твой отец дает тебе заем, поэтому у меня нет причин оставаться.
Он нахмурился:
— Что значит — нет причин оставаться? Я ведь предложил тебе выйти замуж за меня?
— Я не хочу выходить за тебя.
— Ты не любишь меня?
— Я так не сказала.
И Мэгги положила футболки в чемодан.
— Я сказала, что не выйду за тебя. Я жила в неподходящей обстановке в доме родителей. И хотя я очень люблю маму, но жить с ней я больше не собираюсь. Как и с тобой.
— Я что-то не так делаю?
— Все так. Но вокруг тебя все не так. Твой отец осуждает меня, твой друг обижает меня, даже твой пес плохо уживается с моей кошкой.
— И это все?
— Нет, не все. Я тупею, сидя в этой комнате день за днем. Думаю, сельская жизнь не по мне. Я хочу пойти в магазин, даже поругаться с кем-нибудь в очереди, я скучаю по загрязненному воздуху и автостраде, водителям, делающим при виде меня непристойные жесты, я хочу поговорить с кем-нибудь без местного акцента, наконец.
— У тебя жар?
