— Не думай о деньгах, милая Эна. На наш век хватит. И мне нравится тратить их на тебя. — Он усмехнулся. — Разве ты не поцелуешь меня в знак благодарности?
Ровена печально на него взглянула и попыталась встать.
Джейк ее не отпустил.
— Эй, в чем дело?
— Ты уже пытался соблазнить меня драгоценностями, и у тебя не вышло. Я говорила, что мне не нужны твои деньги. Я не хочу быть похожей на принцессу…
— Тебе не нравится янтарь?
— Ты так ничего и не понял! Ожерелье и серьги очень красивые. Но мне не нравится, для чего ты их даришь.
— Для чего же?
— Ты пытаешься купить мою любовь.
Джейк застыл, пораженный се проницательностью. Вот уже во второй раз Ровена заглядывала ему прямо в душу и находила там такие черты его характера, о которых он даже не подозревал.
Да, он пытается купить ее любовь. Не зная, как иначе достичь своей цели, он вернулся к тому, чего требовала от него Аннетта.
— Я хотел сделать тебе приятное. — Ради себя самого. Впрочем, его оправдание было поверхностным и шатким. — Я увидел их и решил, что они подходят к цвету твоих глаз.
Казалось, его ответ разочаровал Ровену еще сильнее, чем подарок.
Вот дурак. Знал ведь, что Ровена совершенно не похожа на его бывшую жену. С чего он взял, будто это поможет? Но… что тогда поможет?
— Чего же ты хочешь, Эна?
Ее прекрасные глаза затуманились.
— На самом деле ты пытаешься узнать, как добиться моей любви.
Джейк не уставал удивляться ее проницательности.
Он участвовал в огромном количестве деловых переговоров и никогда даже взглядом не выдавал своих намерений. Именно способность скрывать свои мысли помогла ему добиться успеха. Но эта маленькая женщина сумела заглянуть под внешнюю оболочку и увидеть скрывавшегося внутри человека — скрывавшегося так глубоко, что даже сам Джейк почти его не знал.
— Да. Так что ты ответишь?
Ровена, нахмурившись, долго смотрела на бархатный футляр. А затем робко сказала:
— Будь откровенным со мной, расскажи о своих надеждах и страхах, о планах на будущее. О том, каким станет Сэмми, когда вырастет. — Она повернулась к нему лицом. — Мне нужен только ты, Джейк. Только ты.
А потом она поцеловала его. И ее поцелуй был похожим на нее — нежным и страстным одновременно.
Джейк ответил ей со всем своим пылом, хотя она и напугала его до полусмерти.
Он нашел то, что искал, — женщину, которой не нужны ни титулы, ни деньги. Женщину, которая видит мужчину насквозь и (Джейк надеялся на это) любит его таким, какой он есть. Но она хочет чего-то взамен. Того, что он вряд ли способен ей дать, — самого себя.
Когда они прервались, чтобы отдышаться, Джейк убрал с ее щеки прядь темно-рыжих волос.
— Хочешь, я завтра отвезу вас с Сэмми на прогулку? Знаешь какое-нибудь подходящее местечко для пикника?
— А как же твоя нога?
— Если мне не придется тащиться пешком километров двадцать, то с ногой ничего страшного не случится.
— Тогда поедем, — со вздохом согласилась Ровена. — В северной части острова есть старая крепость. Можно исследовать руины и перекусить на вересковой пустоши.
Джейк поцеловал ее снова.
— Это свидание, миссис Стэнбери.
— И попробуй только передумать, мистер Стэнбери. — Она улыбнулась. — А еще лучше, я все расскажу Сэмми, как только он проснется. Тогда уж ты точно не передумаешь.
— Не бойся, я не собираюсь отступать.
Джейк взял еще одно одеяло и потянул Ровену за руку.
— Давай посидим на краю обрыва.
— Но Сэмми спит.
— Мы будем от него в тридцати метрах. Мы же ему спать мешаем своими разговорами.
— Ладно. — Она нагнулась и тщательнее укутала мальчика пледом.
А когда выпрямилась, Джейк протянул ей свою ладонь. Ровена улыбнулась, и они рука об руку направились к обрыву.
Швы на ноге Джейка болели при ходьбе, но он не обращал на боль внимания. Идти по мягкой траве было легче. В ней, невероятно густой и зеленой, то и дело встречались стебли вереска чуть ли не по колено высотой и уже готовые к цветению.
Справа на склоне на краю утеса поднимались руины Метликской крепости. Часть камней, из которых она была сложена, под действием разрушительных сил ветра и волн осыпалась в морс.
— Я плохо знаю Эдембург, но вижу, что это очень красивая страна. Тут чувствуешь себя словно в сказке.
— Ничего хорошего в этом нет.
— Почему?
— Потому что продолжаешь верить в сказки, даже став взрослым.
Джейк на секунду отвлекся, чтобы расстелить одеяло в нескольких метрах от обрыва. Вереск начинал расти от самой кромки.
Он опустился на одеяло, устроившись так, чтобы видеть море, крепость и раскидистый дуб, под которым спал Сэмми. Ровена села перед ним, прижавшись спиной к его груди. Он обхватил ее руками.
Ее волосы пахли океанской свежестью и солнечным светом, и Джейк с жадностью вдыхал их аромат.
Море было неспокойным, хотя ветер, согретый лучами апрельского солнца, вовсе не казался холодным. Вдали виднелось грузовое судно, идущее из Гамбурга. Дальше только клубились облака.
— А чем плохо верить в сказки? — спросил Джейк.
Ровена вздохнула.
— Я выросла на сказках. Мама обожала их рассказывать, а я любила слушать. Я мечтала стать принцессой, когда вырасту. Мой принц приедет за мной на роскошном черном жеребце и отвезет в Метликскую крепость, чтобы жить в ней долго и счастливо. В отремонтированную, конечно.
— Мне казалось, в сказках у принцев белые лошади.
— Обычно да, но я предпочитаю черных.
— Значит, ты мечтала не о принце, а о черном рыцаре. Похоже, тебе нравятся «плохие мальчики». Не удивительно, что ты вышла за меня замуж. Я же адвокат.
Девушка хмыкнула.
— А черный жеребец у тебя есть?
— Дома у меня черный «БМВ». Сойдет?
— Думаю, должно подойти.
Джейк чмокнул ее в макушку.
— Так когда же начала рушиться твоя вера в сказки? Когда ты стала встречаться с парнями?
— Нет. Когда встретила принца Генриха Лёвенданского.
Ровена рассказала о своей первой любви и о том, как Генрих разбил ей сердце, потребовав, чтобы она в доказательство ее преданности переспала с ним. А затем оболгал ее в отместку за отказ.
Рассказывая, девушка чувствовала себя все уютнее в объятиях Джейка, а он, напротив, распалялся все сильнее с каждым се словом. К концу рассказа он готов был придушить этого мерзавца собственными руками. Теперь ясно, почему Ровена такого плохого мнения о принцах.
— Вот, значит, откуда взялась твоя репутация, — заметил он.
— Да. В такой маленькой стране ничего не забывается.
