мурашки по телу разбегаются:
— А я ревную тебя… К твоему мужу… Каждую минуту. Так, что жилы выкручивает…
Втягивает носом аромат моих волос и продолжает:
— Я тебя у него заберу! Обещаю!
Смеюсь, качая головой. Не наслаждаться его прикосновениями не получается, как бы не старалась.
— Что ты себе придумал, Андреев?
— Я же тоже тебе нравлюсь. Ты же не из тех, кто просто так изменяют?
Вспыхиваю. Он что решил поговорить со мной о муже?
— Да что ты можешь знать обо мне? Вдруг я просто решила внести в семейную жизнь разнообразие?
Он резко разворачивает меня с силой и заглядывает в глаза. Его зрачки расширяются, а грудь вздымается от тяжёлого дыхания.
— Какое на хрен разнообразие?
— Такое, — дерзко отвечаю, не отводя взгляда. — Маша посоветовала. Найти живой член.
— Живой… что? — брезгливо морщится. — Ты че больная?
Агрессивно обхватывает меня за плечи и жутко трясёт. Если я ждала момента, когда Матвей Андреев взлетит на воздух, то он настал. Но радости я не испытываю. В комнате вдруг веет опасностью. Мы здесь абсолютно одни и он как минимум в два раза сильнее.
— Отпусти, — кричу, выбиваясь. — Мне страшно.
Он держит ещё крепче, ещё яростнее, словно решая, что со мной делать.
— Сучка… живой член, — тащит моё тело и швыряет на кровать, словно куклу. — Любишь разнообразие? Сейчас устроим.
— Матвей, я не хочу, — сообщаю, глядя как он тянет футболку со спины, снимает и сбрасывает её на пол.
Выходит, как-то неубедительно даже для самой себя. Его тело такое загорелое и манящее, что у меня тут же нарушается слюноотделение, а здравый смысл летит к чертям собачьим. Словно рыба с открытым ртом наблюдаю за дальнейшими действиями.
В светло-серых глазах только твёрдость и агрессия, до этого дня никак не ассоциируемая с образом Андреева.
— Зато я ХОЧУ, — выговаривает он грубо, приближаясь. — За пацана меня держишь. Захотела трахнула, захотела на хуй послала.
— А ты что, не пацан? — спрашиваю вызывающе, отталкивая его ударом ноги в стальной пресс на животе.
— Сейчас покажу тебе, кто я.
Дёргает моё тело на себя и вгрызается в губы жёстким ртом, заполняя своим мятным вкусом. Если до этого я была не уверена, что захочу ему активно противостоять, то сейчас вовсе затихаю в нерешительности на сто процентов, отдаваясь мученическому поцелую.
Наше дыхание становится общим, одним на двоих, но процессом руководит Андреев. Постоянно меняет темп и направление языка, вынуждая меня подстраиваться.
Чёрт! Как же это приятно!
Из вредности совершаю дохлую попытку выскользнуть, упирая ладони в острые плечи и старательно силясь их оттолкнуть, но Матвей ни на сантиметр не сдвигается. Его тело будто каменное, врезанное в моё.
Тогда не выдумываю ничего лучше, чем цапнуть его зубами за нижнюю губу. Прикусываю и чуть оттягиваю на себя. На языке возникает солоноватый вкус крови, а Матвей таранит мой рот с ещё большим энтузиазмом.
— Сучка, — цедит, резко переворачивая меня на живот.
Собирает длинные волосы, раскиданные по плечам, наматывая их на кулак, и тащит к себе, так что мне остаётся только глубоко прогнуться в спине и уткнуться ягодицами в раздутый пах.
Твою мать.
Я умалишённая, потому что мне это нравится. Хочется ещё больше. Больше эмоций, больше похоти, больше проклятого возбуждения. Наверное, дымовая шашка, что раскачивалась на ниточке в груди все пятнадцать лет, наконец-то рванула и меня накрыло, словно гнусную нимфоманку.
Расслабляюсь, принимая неизбежность. Самообман никогда не был моей фишкой, но в настоящий момент так хочется лгать себе. Обманываться. Что это всё он. Матвей. Что я никого не предаю и все мои обязательства перед Лёшей, являются лишь бесполезной формальностью.
Воспоминания о муже будят лютую ненависть, которую я тут же трансформирую в вызов.
— Пока действуешь, как пацан.
Матвей рычит и резко дёргает комок из волос, всё ещё зажатый в ладони, намеренно причиняя боль.
— Блядь! Держись!
Шорты с крошечным бельём стремительно отправляются на пол. Требовательные руки тащат тонкую майку кверху, раскрывая для себя вздымающуюся грудь. Немного играются с сосками, потирая и нетерпеливо их сжимая. Затем грубо, тычком в спину отправляют мои плечи на простыни, так что обнажённые бедра оказываются подтянутыми к краю кровати.
Тёплые пальцы свободно с хлипким звуком проникают внутрь, отчего из моего рта вылетает то ли крик, то ли писк.
— Муж тебя давно не трахает, — замечает, пошло растягивая стенки и поглаживая клитор.
— Не твоё дело, — цежу сквозь зубы, всхлипывая от наслаждения.
Пальцы живо сменяются твёрдым членом так болезненно, что я вскрикиваю в тишине номера.
— Орёшь? Ну поори, — проговаривает, трудно дыша и совершая первые удары.
Бедра Матвея таранят меня с такой скоростью, что я пытаюсь выскользнуть из-под этого прессинга, но жёсткая рука вовремя падает на затылок и вминает голову в одеяло.
Сладкая боль наполняет все тело, внизу живота, между ног — всё пышет жаром, который хочется поскорее потушить.
Я практически визжу, когда тело смывает волна долгожданного оргазма.
Матвей замирает на пару секунд, затем резко валит меня на спину, расталкивает ноги, смотрит вниз похотливо и вколачивается заново.
Его тело напряжено, по шее стекают капельки пота, к которым я, заметив, тут же тянусь губами. Этот ласковый жест, будто смягчает выражение сурового лица, и движения члена внутри становятся плавнее.
Увлекаю его голову, зажав в тиски своих рук, и со звуком чмокаю в губы.
Матвей тут же отвечает долгим сумасшедшим поцелуем. Делает бёдрами ещё пару ударов и отдаляется. Обхватывает подрагивающий член, завершая эту пытку. Живот, грудь, всё заполняет тёплая вязкая жидкость, которую он намеренно размазывает по моему телу, будто клеймя.
— Доволен? — спрашиваю, жадно рассматривая, как он тяжело дышит и пытается прийти в себя.
— Пока нет, — отвечает, заваливаясь рядом. — Ещё пару таких заходов и приближусь к этому состоянию.
— Мне надо в душ, — предупреждаю, закрыв глаза.
— Успеешь, — шепчет он.
Подхватывает, размещая сверху.
Вдыхаю аромат с влажной шеи, наслаждаясь лёгкими поглаживаниями нежных рук.
— Почему ты такая стерва, Свободина? — спрашивает Матвей устало.
Давлю смешок.
— Не знаю, — отвечаю честно. — С тобой хочется быть такой.
Он нервно цокает.
— Я скоро превращусь в долбаного невротика.
— Отошлю тебе апельсины с открыткой в психдиспансер, — пожимаю плечами.
Тело подо мной дёргается от бешеного хохота.
Его твёрдая накаченная грудь отчего-то становится такой мягкой и уютной, что глаза сами по себе закрываются, а в голове пусто и легко. Это как минимум странно, потому что целых два дня до этого я промаялась с жуткой мигренью.
— Поспи немного, время есть, — шепчет он, не переставая водить рукой вдоль
