она, — Приходите пить чай! Скалолазы!
Мы свернули «пожитки» и спустя полчаса ожидали у двери. Твоя мама открыла при полном параде. Даже халатик на ней восседал, как влитой. Женька откашлялся, стараясь не видеть глубокого выреза. Она была ростом, как ты. Чуть крупнее, чуть женственней. Так что мы оба в сравнении с ней представали амбалами.
— Проходите, ребята! Устали, небось? — она оттолкнула кроссовки. Твои. Я узнал их по цвету.
Твой запах витал в этой тесной прихожей. Кофта, которую ты надевала курить, притаилась в углу. Мне захотелось коснуться её. Но я в тот момент не решился! Я был гостем, всего лишь. И пытался блюсти этикет.
— У нас нет ничего к чаю, кроме сухариков. Бабуля у нас отрицает мучное, — произнесла твоя мать. И, поставив пузатую ёмкость на газ, извлекла сигарету.
— Будете?
— Не, — ответили мы в один голос. Женька слегка офигел! Он скажет мне после о том, что почти «финишировал», глядя на сочное тело, прикрытое парой тончайших слоёв.
— Так что за идея с шарами? — спросила она.
Я смутился:
— Да так. Там внутри кое-что, — я сказал, а потом пожалел. Думал, вдруг твоя мама решит посмотреть.
Но она изумилась:
— Только не говори, что ты решил сделать ей предложение?
— А…, - я замешкался, — Нет. Но вообще, в перспективе…
— Она недостойна тебя! — махнула рукой твоя мать. И выдула облачко дыма.
Я нахмурился. Мне захотелось тебя защитить. Женька тем временем вышел в туалет. А я произнёс:
— Скорее всего, это я не достоин её.
Твоя мать улыбнулась:
— Понимаешь, родной? Мы с Нюткой такие безмозглые бабы. Она вся в меня, — ещё одно облачко так элегантно рассеялось возле лица, — А мне такой мужик нужен, который спуску не даст. Жёсткий, в общем! Иначе меня заносит. Вот был у меня первый муж…
Она, докурив, оперлась о тяжёлый рельеф подоконника:
— Любил меня жутко! И всё позволял. Даже измену простить был готов. Только я не простила себя, понимаешь?
Я не понял, но молча кивнул. Твоя мама присела на стул. Ноги сплелись под халатом.
— Я, может, специально ему изменила, чтоб поглядеть, как он будет вести себя. А он мне опять: прости, останься, бла-бла…
— Но… ведь это и значит любить? — попытался я вставить свои «три рубля».
— Любить можно по-разному. Я тебе говорю это не потому, что хочу отвратить. А просто, чтобы ты был готов к любому повороту событий. Либо держи в кулаке, либо ладонь разожми и пусти. Полумер не бывает! — продолжила Лена Георгиевна. Хотя… куда более логично было называть её Леной.
— Может быть, вы недостаточно хорошо знаете свою дочь? — отважился высказать мнение.
Женька стоял, не решаясь войти. Я слышал его шебуршание. Твоя мать улыбнулась:
— Всё может быть. Настоящее чувство меняет людей, это так. Вот в моей жизни ничего настоящего не было. Может хоть Аньке в этой связи повезёт.
Я, с её позволения, сел. И она громко крикнула:
— Эй ты, богатырь? Чё стоишь? Приседай и чаёвничай с нами.
Она была очень открытой и дерзкой. Твоя мать. Смущала в два счёта. Но также рождала внутри ощущение собственной силы. Так, стоило ей намекнуть о наличии бицепсов у Женька, как тот «загорелся» и стал вдохновенно показывать пресс. Я даже хотел удалиться, оставить их вместе. Но испугался! Вдруг твоя мама его соблазнит? Этот дурак поведётся на острый позыв, ему лишь бы с кем…
Тут скрипнули чьи-то шаги. Мы оставили двери незапертыми. Ты ковырнула ключом, поняла, что открыто. И осторожно вошла. Кухня была сразу же за поворотом. И мы притаились втроём. Твоя мама велела молчать! И, когда ты продвинулась глубже, мы воскликнули вместе:
— Сюрприз!
От изумления ты уронила ключи. Я подскочил и поднял их.
— Пойду-ка я прогуляюсь, — сказала Елена Георгиевна.
Мы так и стояли напротив друг друга. Она, проходя между нами, подмигнула мне так, чтобы ты не увидела. А затем, обернувшись, позвала:
— Женёк! Ты не хочешь меня проводить?
Тот прекратил улыбаться. Поднялся, залпом влил в себя чай:
— Ты эт… Нюр! Привет, короче. Вот.
Дар речи вернулся к тебе, но не сразу. До спальни я вёл тебя молча, за ручку. Увидев шары, ты спросила:
— Твои?
И тут я тебе рассказал про свои злоключения. Про то, как пытался тебя удивить. Получилось!
— А у меня для тебя тоже подарок, — сказала игриво и встала с кровати. Пихнула ногой жёлтый шар, — Я хотела его приберечь до вечера. Но боюсь, не смогу удержаться.
Руки твои опустились на молнию джинсов. Ширинка моя поддалась, открывая зелёные бо́ксеры. Я наблюдал, затаившись, как ты оседаешь на по́л. И, встав на колени, глядишь на меня снизу вверх.
— Я делаю это впервые, так что, если не нравится, ты говори, — провела «инструктаж».
Какой там не нравится! Я чуть не умер от кайфа. И лопнул один из шаров. Из него выпал жёлтый листочек.
— Прочитай, — простонал, надевая штаны.
— Моя сладкоежка, — озвучила ты. И убрала с пылающих губ каплю спермы.
Спустя пару недель он появился у нас в ресторане. Этот Марат Даниярович. Я звонила ему пару раз, желая поблагодарить. Ведь было понятно, что он поспособствовал этому. Или его финансист. Какая в том разница? Главное, долг сократился, и мы были в силах его оплатить.
Признаться, я опасалась «расплаты». И с замиранием сердца ждала, когда он позвонит. Предложит поужинать. Ну, а потом… Как это бывает в подобных историях?
Но Марат Даниярович щедро молчал. И на моё сообщение ничего не ответил. Оно было коротеньким, хотя ни один час ушёл на его сочинение:
«Здравствуйте! Спасибо большое за помощь. Анна».
Я думала, он испарился. Уехал. Или, может быть, умер? Кто знает. Ведь он — бизнесмен, в зоне риска. Но, увидев его за пустующим столиком, я удивилась. Не сказать, чтобы я была рада. Скорее, напугана! Будто страхи воскресли и мир помутнел. Но актёрский талант пригодился. Мне хватило и пары секунд, чтобы взять себя в руки, напялить улыбку и вежливо бросить:
— Приветствую вас.
Он был в рубашке, без галстука. Пару пуговок сверху расстёгнуты. Даже поросль лезет наружу. На запястье всё те же часы. А волосы, иссиня-чёрные, словно прилизаны. Щетина слегка отросла, будто он не побрился с утра. Но контур её обозначен был чётко. И весь его облик, снаружи небрежный, при близком контакте являл собой строго отточенный стиль. Будто каждая мелочь была им продумана.
— Здравствуйте, Анна, — сказал он с улыбкой.
В чуть раскосых глазах проявлялся живой интерес.
Я поспешила озвучить слова
