– Жеманная маленькая дрянь! – злобно выругался месс Райтен голосом Повелителя, в сердцах пнул ногой бокал, стоящий у него под ногой, и спешно покинул зал, в котором под плавно-возбуждающую музыку безутешно рыдала Лаатая, крепко прижав колени к груди.
Через некоторое время появилась Нашайна, грубо натянула на неё наарнету и потащила девушку прочь из зала, быстро довела до комнаты и молча толкнула её туда. Отстранённо Лаатая заметила, как снаружи с лязгом опустилась тяжёлая щеколда. А тело горело, оно требовало ласки. Она согласна была бежать к Санаху и унижаться перед ним, как бедная Шалес, которая за глоток волшебного вина ползала перед ним на коленях, умоляя и выпрашивая драгоценные капли.
Вино. В её теперешнем состоянии виновато это коварное вино. Повелитель специально дал его Лаатае, чтобы она, позабыв всякий стыд, отдала ему то, что он так жаждет заполучить. Использовать её, как тот драгоценный бокал с вином, а потом безжалостно дать пинка. Как же судорожно, до нестерпимой боли сводит низ живота. Стараясь уменьшить эти мучения, девушка свернулась калачиком прямо на полу, обхватила колени руками, прижав их почти к лицу и иногда, когда желание накатывало с особой силой, тоненько подвывала.
– Эфайна, ну что ты так испугалась! То был не настоящий Райтен. Я просто выискал в твоей головке образ самого мерзкого для тебя существа и показал тебе его. Не плачь, всё уже позади. А хочешь, я навсегда лишу этого похотливого ишака силы?
– Вино. Наифат, он что-то добавил в вино!
– Ну что ты, эфайна, я распозн{а}ю любой яд, – уверенно начал леддар, затем резко замолчал и исчез, вернувшись буквально через мгновение.
– Эфайна, – виновато начал он, – ты прости, я отслеживал только вредные для тебя добавки, а… драконья кровь, да ещё настоянная на рубинах, она же не вредная, а очень даже полезная бывает и нужная. Тебе очень тяжело, огонёк?
– Да-а, Наифатик, горит, у меня всё горит! – сквозь всхлипы ответила Лаатая.
И леддар опять исчез, чтобы через мгновение появиться вместе с ничего не понимающим Энаифом.
– Лаат? Это ты? Почему ты плачешь? – участливо спросил юноша, он опустился перед ней на колени и стал осторожно стягивать наарнету с судорожно сжавшегося тела, заметил, что она под накидкой совершенно голая и рывком вернул спасительную ткань обратно.
– Что случилось, Наифат? – обратился он к необычайно серьёзному духу. – Как ты позволил обидеть твою госпожу?!
– Эфайну не обидели, – буркнул леддар, – ей дали драконью кровь!
– И что? Наш брат…
– А потом ваш брат сбежал! – в запальчивости выкрикнул дух.
– Постой. Что-то я ничего не пойму. Повелитель дал Лаат драгоценную драконью кровь, а затем сбежал? Но зачем?!
Наифат уселся на пол и стал сосредоточенно ковырять пальцем его затейливую мозаику.
– Это ты помешал исполнить Его Величеству его священный супружеский долг?! – догадался Энаиф.
– Он хочет отдать мою эфайну противному Саранаху! – запальчиво выкрикнул мятежный дух.
– Отчего ты несёшь такую чушь, глупенький? Брат никогда не отдаёт своих жён другим!
– Разве что в жертву старому дряхлому рубину, – упрямо буркнул леддар.
– Опомнись, ты обвиняешь самого Повелителя! – прикрикнул на него юноша.
– Я сам слышал их разговор, – нехотя сознался Наифат. – Ваш милый братец обещал отдать мою эфайну старому Саранаху после того, как она или какая другая из его женщин родит ему наследника, чтобы он принёс её в жертву своему старому леддару.
– Кому? – не понял Энаиф.
Но в этот момент Лаатая под накидкой дёрнулась и жалобно застонала.
– Лаат, милая, что я могу для тебя сделать? – обеспокоенно спросил юноша и легонько погладил её по вздрагивающему плечу.
– Уйди, уйди, уйди-и-и! – простонала она, ещё крепче сжимаясь.
– Ты что творишь, простодушный! Она же под действием драконьей крови! – возмутился дух. – Или уж решительней как-нибудь действуй! – тут же сменил предложение он.
– Но что я могу? – начал Энаиф и смутился под взглядом леддара. – Нет, я не могу…
– Ты её муж! Для кого я возвращал тебя к жизни!
– Я… я сейчас!
И Энаиф исчез из комнаты Лаатаи, чтобы через некоторое время появиться в компании злющего Каридиса. Тот критически осмотрел сжавшуюся всхлипывающую фигурку, затем быстро уточнил у Наифата:
– Её не кормили перед этим весь день?
– Обижаешь, я не допущу, чтобы моя эфайна голодала! – ответил леддар. – Её ещё и вырвало потом.
– Это уже обнадёживает, ещё есть надежда, что девчонку удастся спасти от участи помешавшейся похотливой самки, – проговорил мужчина. – Останешься здесь изображать её! – велел он духу, а затем подхватил невесомое тело и шагнул в открывшийся портал.
– Вот так? – спросил повеселевший леддар, поменяв свой облик на облик Лаатаи, зачем-то существенно увеличив попу и грудь и с интересом разглядывая полученный результат.
***
Запах. Возбуждающий, отбирающий разум мужской запах. Не тот можжевелово-тяжёлый, а сандал и… нежная фрезия? А-а-а, не всё ли равно, этот запах ещё притягательнее, и если его владелец хоть на мгновение разомкнёт свои объятия, Лаатая просто сгорит. Она почувствовала, что её укладывают на мягкую поверхность, и попыталась ухватить владельца этого дурманящего запаха, но плотная наарнета не позволила этого сделать, и девушка опять тоненько заскулила, боясь остаться одна.
– Подожди, я помогу тебе, – раздался тихий знакомый голос, и мужчина стал поднимать накидку.
Каридис стянул наарнету, стараясь не касаться обнажённого женского тела, а затем быстро завернул Лаатаю в покрывало и усадил её к себе на колени, как малое дитя.
– Каридис, как же мне плохо, Каридис! – пожаловалась ему девушка, стараясь высвободить спелёнатые руки и обхватить мужчину за шею. – Чем ты можешь мне помочь? Ты же лёккэр! А я, о-о-о, опять! – Лаатая изогнулась, исхитрилась вырваться из мужского захвата и всё-таки обвила его руками, а затем и ногами, инстинктивно начав тереться о него.
– Подожди, – он приподнялся вместе с крепко вцепившейся в него Лаатаей, – потерпи ещё немного, диссини. Я тебе дам настойку, – мужчина одной рукой налил в стакан воды из графина, а затем добавил несколько капель из рубинового пузырька, извлечённого невесть откуда, и подал ей.
Лаатая судорожно, как утопающий за соломинку, ухватилась за стакан, несколькими жадными глотками осушила его и только потом спросила:
– Это поможет потушить пожар в моём теле?
Лёккэр Повелителя молчал некоторое время, глядя прямо ей в глаза, и только когда заметил, что они затягиваются зыбкой дымкой, ответил:
– Нет, диссини, это поможет забыть тебе то, что сейчас произойдёт. Я не имею права лишить тебя невинности, которая принадлежит рубину судьбы, но погасить огонь желания, который бушует не только в твоём теле, мы должны попробовать! – он помог Лаатае избавиться от мешающего им покрывала, а затем несколько раз провёл горячей ладонью вверх и вниз по женскому бедру, судорожно обвивающемуся вокруг его тела.
Лаатая поймала его руку и просунула между телами.
– Здесь. Я хочу, чтобы ты ласкал меня здесь, иначе я сойду с ума! – шептала она, крепко прижимая одеревеневшие пальцы мужчины к влажным горячим складочкам.
И Каридис сдался. Он опрокинул девушку на спину и впился губами в её маленький ротик, пальцы его правой руки несколько раз с силой провели по страждущему бугорку, отчего тело девушки моментально сотрясли мощные судороги, а из её горла вырвался облегчённый стон.
– Я мечтал об этом с того самого момента, как проснулся ночью от неимоверного желания к тебе, Лаат! – шептал ей муж, невесомыми поцелуями осыпая податливое тело. – Даже ещё раньше. Как только увидел тебя первый раз, уже тогда я мечтал и в то же время страшился, что Повелитель призовёт меня для того, чтобы я помог ему распалить твою страстность, маленькая моя! Как же я ненавидел тебя! Такую наивную, беззащитную. Желанную! Ведь тебе никогда не суждено стать моей! Эту ночь мы украдём у самой судьбы, Лаат! Утром ты всё забудешь. А со мной останутся мои воспоминания и сны. Сны, где ты только моя! И нет никакого пророчества. И вообще никого нет. Только я и ты, моя девочка!
