«Литтл Биг».
– Ой! – встрепенулся Коля. – А как у вас оказался наш Николай Михайлович? Я его голос узнал. Он песню поет с мальчиком. Вот, слышишь про какую-то фороденцу и делококу? Это точно он! Я его знаю! Это мой друг!
– Марина, ты нормальная?! На улице пять градусов! – раздался сзади голос отца. – Ты чего на улице? Я закончил, поехали быстрее. О, так здесь еще товарищ Горшков! Рад тебя видеть, Коля.
Подойдя к скамейке, Эдуард протянул парню руку. Но тот, увидев его, встрепенулся, как испуганная птица, и не поздоровавшись, побежал в сторону монастырских келий. Эдуард растерянно посмотрел ему вслед и пожал плечами:
– Странный он какой-то… Да и ты не лучше. Я был уверен, что ты к монахиням в кельи ушла помогать, а ты здесь болтаешься! Пойдем быстрее в машину! Возьми плед с заднего сиденья. А я включу обогрев на полный. Смотри, что у меня с собой. Как раз пригодилось. – Эдуард протянул дочери дорожный термос с горячим чаем. – А все-таки, Марин, чего Николка убежал, ты не знаешь?
– Пап, давай еще из-за фриков всяких будем заморачиваться? Ты же видишь, что он малость того. Ему что угодно в голову взбрести может, – растирая замерзшие руки, хмыкнула Марина.
– Да нет… Коля как-то необычно себя ведет, – задумчиво сказал Эдуард, – он со мной уже не первый раз не здоровается. Я думал сначала, что показалось, но сейчас вижу, что он нарочно меня избегает.
– Пап, ну ты квирам тоже не уподобляйся, а? Я же говорю, он на голову больной. И тугой совсем. Прикинь, он меня попросил ему видосы показать, у него телефон допотопный, кнопочный. Так вот, здесь интернет глючит, и я ему показала старое видео с Сережкиного дня рождения. Ну, когда ему еще только четыре исполнилось. Еще дедушка тогда с нами был. И представляешь, этот чудик заявил, что он его знает. Типа, наш дедушка – это Николай Михалыч какой-то, и он в этом уверен. Я ж говорю, совсем долбанутый твой Коля.
Эдуарду показалось, что у него резко подскочила температура. Он ничего не ответил, но в голове сразу прозвучали слова блаженного паренька: «Я лица плохо помню. А вот голоса сразу запоминаю. Это с рождения. Мы даже в интернате так играли. Кто-то из ребят кукарекал или смеялся, а я всегда угадывал, кто это».
На следующий день сразу после работы Эдуард вновь поехал в монастырь, но Коли как назло там не оказалось. Настоятельница сказала, что у мальчика начались смены на работе. Однако в больницу Эдуард ехать не решился. После беседы с главврачом ему совершенно не хотелось появляться там вновь. Он понимал, что с Петром Петровичем было абсолютно бесполезно разговаривать.
Эдуард решил дождаться воскресенья, чтобы еще раз попробовать поговорить с Колей в храме. План был простым. Он купил Коле простенький смартфон и хотел попросить сфотографировать того Николая Михайловича. Идея связываться с психически нездоровым мальчиком казалась Эдуарду не совсем правильной, но другого плана у него не было. От общения с врачом, уже показавшим ему некоего Николая Михайловича, лысого охранника с пробитой головой, новых сведений ждать не приходилось. А между тем странные совпадения все продолжали множиться…
Воскресенье выдалось дождливым и промозглым. Дети отказались ехать с отцом в храм и остались дома. Эдуард дождался окончания службы и незаметно подошел к Николке в церковном дворе.
– Здравствуй, друг! Я тебя чем-то обидел?
Николка отшатнулся, посмотрел расширенными глазами на мужчину и испуганно замотал головой.
– Да ты чего? – удивился Эдуард. – На, зонт возьми, промокнешь ведь.
Но Николка еще яростнее замотал головой:
– Не надо ко мне подходить! Я вам ничего не скажу! Ни слова не скажу! Мне совсем нельзя с вами разговаривать.
Беспомощно хлопая в воздухе руками, он развернулся и неуклюже побежал обратно в храм.
Зазвонил колокол. Бабули, опираясь одна на другую, поспешно заковыляли в сторону автобусной остановки. Прихожане помоложе стремительно направились к припаркованным за оградой автомобилям. Дождь падал мелкими косыми штрихами. Порывистый ветер был обжигающе холодным. Но Эдуард этого не чувствовал. Внутри отчаянно колотилось сердце. В этот момент он точно осознал: его отец жив. Он рядом. И самое важное теперь – правильно себя вести. Действовать осторожно и не допустить ошибки.
* * *
Галина Сергеевна открывала калитку, когда услышала, что кто-то ее окликнул.
– Ой, соколик, как хорошо, что ты пришел! – обрадовалась она. – Беда полная с электричеством дома. Просила больничного электрика зайти посмотреть, а он только послезавтра сможет. Вчера весь день в темноте просидела, думала, и сегодня куковать придется, а тут ты на мое счастье появился! Заходи-заходи, а чего тебе нужно-то? Неужели для меня кавалера присмотрел?
– Галина Сергеевна, я к вам по очень важному и личному вопросу, – чуть откашлявшись, начал Эдуард. – Но давайте я сначала посмотрю ваш электрический щиток, а потом мы уже поговорим.
Через полчаса в деревянном домике загорелся свет. Галина Сергеевна радостно поспешила на кухню ставить чайник и собирать на стол. Эдуард остался ждать хозяйку, сидя на диване. Комната в доме была единственной, но просторной и светлой. Между двух окон стоял круглый обеденный стол с накрахмаленной скатертью. Двуспальная кровать была покрыта оранжевым пледом и разбросанными на нем разноцветными подушками. В серванте переливались аккуратно расставленные хрустальные вазы. Гэдээровские сервизы были повернуты блестящими боками, усыпанными мелкими розочками. За прозрачными стеклами книжного шкафа виднелись корешки детективов и женских романов. А на нижних полках – пухлые тома энциклопедий и пособия по сельскому хозяйству. «От мужа, наверное, остались», – подумал Эдуард, поглаживая пушистую серую кошку, которая, свернувшись клубком, лежала на светло-зеленом диване рядом с Эдуардом.
Через несколько минут вошла Галина Сергеевна с заварочным чайником и парой изящных салатовых чашек. Потом на столе появились розетки для варенья, бисквитница и кокетливая баночка с конфитюром. Было видно, что хозяйкой Галина Сергеевна была хорошей, чем, очевидно, очень гордилась.
– Спасибо тебе, милый, за свет. Хотя я и при свечах гостей принимать могу еще, – подмигнула Галина Сергеевна. – Ну, рассказывай, какой у тебя там личный вопрос.
– Галина Сергеевна, мне очень нужно узнать об одном человеке. Подскажите, пожалуйста, есть ли в вашей больнице пациент, которого зовут Дмитрий Николаевич Столяров?
– Нет, такого точно нет, – быстро ответила Галина Сергеевна, – я всех наших местных знаю. А чего это ты нашими больными заинтересовался?
– Я вам это чуть позже объясню. – Эдуард вздохнул, на мгновение замолчал. Потом продолжил: – А вот некий Николай Михайлович у вас лечится?
– Да целых два! – выпалила Галина Сергеевна. – Один-то совсем дурик с пробитой башкой, а другой, который геолог, нормальный мужик. Точнее, он поначалу нормальным был, только приступами маялся, а потом и у него крыша съехала. Я еще планы на этого геолога строила, дура старая. Только я никак в
