в длину. Ступни скользили по гладкому, выстланному глиной дну, а зрение затуманивалось из-за плотной дымки, парящей над ярко-голубой водой. Алина взяла из стоящего посредине озера бара коктейль Blue Hawaii и приплыла к Максиму, который лежал на скалистом выступе, опустившись по грудь в воду. Глаза его были закрыты, и, глядя на него, Алина еще раз с восхищением подумала о том, какое у него красивое, рельефное тело.
Устроившись рядом, она зачерпнула рукой белую глину, аккуратно нанесла ее на лицо и медленно втянула в себя холодный коктейль. Максим повернулся и чмокнул ее в макушку.
– Я бы еще здесь остался на пару дней. Только уже без экстрима. Просто еда, секс и полный релакс.
– Я бы тоже… Даже странно, что на земле есть такие необычные, удивительные места. Хотя я уже очень соскучилась по детям. Кстати, Макс, а что тебе больше всего понравилось в поездке?
– Хм… Наверное, та первая ночь, когда мы чуть не свернули шеи, добираясь до Бьяргтаунгара. Я пару раз действительно думал, что мы там и останемся. Годовой выброс адреналина. А тебе? Котики и вулканы?
– Мне, наверное, природа и сами люди. Они такие естественные. Каждый занимается своим делом. Мне кажется, что это самая психически здоровая нация на свете. Вот я на них смотрю, и у меня какое-то странное ощущение, что все, что они делают, это абсолютно правильные вещи. И при этом все у них получается как-то легко и органично.
Максим усмехнулся:
– Ну тут ты не права, я думаю, что у них в целом все, как и у всех остальных. Уверен, что и депрессий, и суицида у них достаточно. Человеческая сущность одинакова по своей природе, независимо от среды обитания.
– Не знаю, – пожала плечами Алина, – мне кажется, что они какие-то цельные люди. Вот эти жених с невестой, например, из Вика. Я не заметила, чтобы они волновались или кокетничали. Все было так просто в этой церемонии, просто и по-настоящему. Видно, что люди делают это для себя, а не для галочки.
– Ну ты прямо девочка-девочка еще. Романтичная барышня из книжки. А мне кажется, что северные люди просто в первую очередь думают головой. Наверняка у них уже и брачный контракт составлен, и все обязанности обсуждены и поделены. Это не то чтобы какая-то цельность и естественность, скорее прагматичность. Вообще не понимаю, зачем ты меня в эту церковь потащила, лучше бы еще на один утес поднялись. Ты знаешь, Алин, я как раз вчера, засыпая, думал: я очень рад, что мы встретились с тобой именно сейчас. В том возрасте, когда уже четко знаешь, что все эти штампы и свадьбы – просто мишура и формальность. Что нет никаких гарантий и розовых очков. Есть просто жизнь. Которую делаем мы сами и сами же можем в любой момент ее поменять. Кстати, – Максим улыбнулся и подмигнул Алине, – ты не знаешь случайно, никто не хочет сплавать за коктейлем для уставшего водителя? Малыш, возьми мне «Лонг Айленд», пожалуйста. А если у них нет, то можно просто ром с колой.
Алина кивнула и поплыла к барной стойке. Вода почему-то перестала казаться ей ласкающе-бархатистой и стала неприятно горячей.
Глава четырнадцатая
В середине октября стояла на редкость теплая и солнечная погода. Алина, недавно вернувшаяся из Исландии, осталась на выходные в городе и повела Сережу на детский день рождения. Эдуард готовил обед, а Марина готовилась к контрольной по алгебре в своей комнате. Правда, она больше смотрела в смартфон, чем в учебник. Когда рыба в духовке была почти готова и по квартире разлился запах чесночно-лимонного соуса, зазвонил домашний телефон. Эдуард коротко с кем-то поговорил, а затем постучался в комнату дочери.
– Мариш, настоятельница из монастыря звонила. Очень просила помочь. Им наконец привезли мебель для воскресной школы и всякие канцелярские штуки. Давай съездим, а? Я бы мог столы-стулья собирать и таскать, а ты бы мелочь какую-нибудь разобрала. Развеешься немного, целый день взаперти тоже не очень хорошо сидеть.
У Марины желания ехать в монастырь не было совершенно. Но возможность сделать несколько красивых фоток с разноцветными кленами на берегу реки упускать не хотелось. Осень была в самом разгаре, а аватарка Вконтакте была все еще летней. Никто же не узнает, что Марина будет разбирать коробки с канцелярией, а по фото эта поездка может вполне сойти за романтическую прогулку. Заодно и Виталику, с которым недавно начала встречаться, можно будет пощекотать нервы. Он наверняка уверен, что она сидит за учебником алгебры.
Свои коробки Марина разобрала быстро. Помогали монахини и несколько прихожанок. С мебелью все было сложнее. Помощников-мужчин в монастыре, как обычно, не хватало. Марина оставила отца в пристройке, где проходили занятия воскресной школы, и пошла прогуляться на берег реки в поисках удачных ракурсов.
Предзакатное солнце покраснело и спустилось за редеющий лес. Холодное лезвие реки окрасилось оранжево-багряным. Ветер был неприятно холодным, но зато он красиво трепал волосы. Селфи вышли удачными. Закат тоже. Марина вернулась в монастырь по тропинке, окаймленной алеющими кустами калины, и присела на лавочку. Осталось выбрать самые удачные кадры и выложить их в Сеть. Озябшими пальцами она щелкала по экрану смартфона, когда вдруг услышала за спиной знакомый монотонный голос:
– Добрый вечер, Марина. Я очень давно тебя здесь не видел. Я так рад, что ты пришла. Можно я посмотрю, что ты делаешь? Какой у тебя красивый телефон с картинками! У меня только обычный – с кнопками. Но он у меня хорошо работает.
Коля не стал ждать, пока Марина ответит, и сел рядом на лавочку.
От досады Марина прикусила губу. Меньше всего ей хотелось общаться с надоедливым фриком и тем более показывать ему свои фотографии.
– Пожалуйста, разреши мне посмотреть видеокартинки, – попросил Коля. – Я ведь работаю, и у меня есть настоящая зарплата. Если я смогу отложить деньги, то тоже куплю себе такой хороший аппарат.
Марина вышла из папок с фотографиями и попробовала включить Коле Ютуб, чтобы показать ролики, но как назло интернет на территории монастыря был очень слабым. Видео постоянно прерывалось.
– Слушай, давай я тебе покажу ролик с моим братом и в церковь пойду? Я замерзла. – Марина открыла папку с семейными видео и выбрала ролик со дня рождения Сережи, где он задувал свечки и смешно танцевал под
