— Встретимся в спортивном зале, — бросил он уже на ходу.
— В три часа, — согласно кивнула она.
Женевьева делала несомненные успехи, однако занятия по самообороне были для обоих настоящей пыткой. Они уступали своим чувственным порывам и время от времени целовались, ясно понимая, что через две недели их ждет расставание…
Однажды утром Женевьева собрала будущих жильцов приюта. Пришла и женщина по имени Далия, которая должна была стать директором приюта «Дом Энджи».
— Леди, — сказала Женевьева, — «Дом Энджи» открывает двери менее чем через неделю. Если вы не хотите, можете не приходить на открытие приюта. Он все равно станет вашим домом, но мы не хотим, чтобы вы чувствовали себя неуютно. На открытии приюта будут представители прессы, почетные горожане, спонсоры, жители соседних домов, я, Лукас и те из вас, кто решит прийти.
Женевьева лишь хотела заранее предупредить женщин об открытии приюта и предоставить им возможность выбора — приходить или нет на вечеринку. Однако все восприняли известие о приеме с энтузиазмом.
— Если это будет наш дом, можно мы примем участие в подготовке вечеринки? — спросила одна из женщин.
— Да, можно? Это будет фантастика! У меня никогда не было своей комнаты и денег, я никогда не была на вечеринке, — произнесла другая женщина.
— Вы сказали, что придет Лукас. Он такой симпатичный, я его видела! — заявила первая женщина.
— Мы с ним пообщаемся, можно?
Девять пар глаз уставились на Женевьеву.
— Вы сможете говорить с ним столько, сколько захотите, — сказала она.
Женщины обменялись взглядами. Одна из них призналась:
— Знаете, Лукас и вы… Вы спасли мне жизнь. Серьезно. Спасли. Если бы я осталась там, где жила, не протянула бы и года.
— Благодаря вам я не сошла с ума, — произнесла другая женщина. — Спасибо Лукасу и вам. Жаль, что я не смогу ему этого сказать. Я не смогу повторить того, что говорю сейчас, если посмотрю ему в глаза. Скажите, вы можете передать ему, как он мне помог?
— Я ему обязательно передам. — Женевьева едва сдерживала слезы. — А знаете что? У меня есть идея!
Женевьева сидела в своем кабинете, разглядывая письменный стол. На месте разбитого пресс-папье стояла другая вещь из магазина. Очень изящная, красивая и довольно дорогая.
Но Женевьеве эта вещица была ненавистна.
— Перестань, — пробормотала она себе под нос. — Тебе сейчас все ненавистно…
Она была сама на себя не похожа. И все из-за того, что ей не хотелось расставаться с Лукасом. Сегодня состоится их последнее занятие по самообороне…
Она изо всех сил старалась не бросать на него тоскливые взгляды и пробовала реже его целовать. Лукас тоже отстранялся от нее. Что ж тут удивительного? Он поступал с Женевьевой так же, как и с другими женщинами.
Например, с Ритой.
На миг Женевьева посочувствовала Рите, хотя та несколько раз ей звонила и предупреждала, чтобы та не вторгалась на ее территорию и не осмеливалась торговать предметами искусства.
Узнав об этом, Лукас изумился.
— Если она так говорит, значит, действительно считает тебя опасной соперницей, — сказал он. — Может быть, она просто хочет с тобой поговорить, но не знает, какой найти для этого повод? Кстати, Рита несколько раз звонила мне и спрашивала, продолжаешь ли ты работать со стеклом.
— Зачем ей об этом знать?
Он улыбнулся:
— Затем, что ты можешь создавать уникальные вещи. — Он поцеловал Женевьеву в макушку. — Подумай об этом.
И вот теперь Женевьева размышляла на эту тему.
Разговаривать с Ритой ей совсем не хочется. Рита в очередной раз начнет говорить ей о Лукасе то, что она и так уже знает. К тому же сейчас Женевьеве слишком тяжело…
Позже, когда она работала вместе с женщинами над планом вечеринки по поводу открытия приюта, одна из них спросила ее:
— Что вы подарите Лукасу? Ну, что-нибудь вроде прощальной открытки? Ведь он уедет, а вы останетесь здесь еще на какое-то время.
Женевьева задалась вопросом, удастся ли ей что-нибудь подарить Лукасу на прощание. Ей нравилось жить здесь, но она не хотела находиться в приюте в тот момент, когда Лукас заглянет сюда после завершения очередного проекта.
Но куда она пойдет?
Женевьева просмотрела объявления с вакансиями, поговорила с Терезой. В конце концов, она подняла трубку и набрала телефонный номер Риты.
— Привет, Рита, — произнесла она. Через пять минут Женевьева уже говорила ей следующее: — Я хочу иметь возможность сказать ему, что ухожу. Разорвать отношения раз и навсегда. Чтобы он ни на что не рассчитывал. Никаких недоразумений. Абсолютный контроль над ситуацией. Знаешь, так, как ему это нравится.
— Я знаю, детка, — сказала Рита. — Приезжай. Мы поговорим. Я помогу тебе выбраться.
Когда Женевьева явилась на последнее занятие с Лукасом, он ее огорошил:
— Знаешь, давай откажемся от этого урока. В любом случае он тебе не понадобится. Завтра состоится открытие приюта, и я улечу во Францию. Ты будешь здесь в ближайшие две недели?
— Да. Затем управление приютом полностью перейдет к Далии. Она уже в курсе почти всех дел. Да и у меня появились кое-какие перспективы…
Лукас с интересом взглянул на нее, но Женевьева знала, что он не станет расспрашивать ее о перспективах.
— Значит, занятия не будет?
Она повернулась, чтобы уйти, но Лукас взял ее за руку:
— Я надеялся, что сегодня ты со мной куда-нибудь сходишь.
— Конечно. Куда, например?
— Я не мастер сюрпризов, но хочу тебя немного удивить. Мне нужно знать, каково будет твое первое впечатление. Мы уедем почти на весь день.
— Почти на весь день?
— Это довольно далеко. Ты не против?
— Я не против, — сказала она. — Приготовления к открытию приюта идут своим чередом. Осталось сделать совсем немного.
Он взял ее за руку и повел к автомобилю. Мысль о том, что она проведет весь день с Лукасом, пробудила тоску в душе Женевьевы.
Она имела глупость влюбиться в него и теперь опасалась, что в любой момент может проговориться ему о своих чувствах. А еще она испытывала ощущение обреченности. Лукас не любит сюрпризов.
Да, сегодня могут возникнуть проблемы.
Лукас понятия не имел, почему так поступает. Зачем он купил этот дом? Зачем везет в него Женевьеву, хотя у нее масса дел, и она могла вежливо ему отказать, сославшись на занятость?
В дороге они провели около часа, разговаривая о приюте, о бизнесе Лукаса, о Франции. Лукас заметил, что всякий раз, когда он пытался подвести разговор к обсуждению того, что будет делать в дальнейшем Женевьева, она давала уклончивые ответы и переводила разговор на него.
