сломает. — Голос Кэт звучал уверенно и спокойно. — Ты сильная женщина. Гораздо сильнее, чем думаешь. Когда тебя бросила мать, тебе было всего четыре года. И ты это пережила. Так что давай смотреть правде в лицо. Ты не можешь оставаться в Кембридже бог знает сколько времени, ожидая, когда он соизволит с тобой связаться. Это глупо.
Тебе нужно знать, на чем вы стоите. А ему нужно перестать вести себя как диктаторская задница.
Касия невольно улыбнулась.
Потом провела рукой по животу, представив себе, как растут там ее дети. Она хотела, чтобы их детство прошло рядом с любящими родителями — то, чего ей так не хватало в свое время. И если у нее был хотя бы малейший шанс, то разве она не обязана была за него бороться?
Она найдет в себе силы и смелость отправиться к Райфу в пустыню. Она бросит вызов его приказам и скажет о своих чувствах к нему — и о том, что хочет взамен. И если потерпит неудачу, то, по крайней мере, будет знать, что не сидела сложа руки.
Но что бы ни случилось, она выживет.
Ради детей и ради себя самой.
— Вождь Хан, только что прибыл верховой — приближается отряд шейха. Райф выпрямился и воткнул в землю лопату.
Физический труд по обустройству нового лагеря помог ему пережить эти несколько дней после того, как он оставил свою жену в Кембридже.
Однако известие смутило его. Почему Зейн не сообщил ему о своем визите заранее?
Неделю назад он звонил, чтобы поздравить его со свадьбой, но это было еще до визита к лондонскому доктору. До того, как страх за ее безопасность стал слишком огромным.
Теперь к этому страху прибавилось чувство вины и боль потери. Но почему? Как можно потерять то, чем никогда не владел? Кася не принадлежала ему. Она вышла за него замуж из чувства долга, согласилась родить ему детей, в то время как он подверг ее жизнь опасности.
Так ли уж он отличался от своего отца? Человека, который использовал женщин ради собственного удовольствия, а потом бросал их?
Из-за своей ненасытности он запустил в ее стройное, хрупкое тело двух младенцев — доктор сказал, что они слишком большие. Он и сам выше ее на целый фут, а это значит, что его дети не могли быть маленькими.
Он убил свою мать, а теперь его дети убьют свою.
Ополоснув лицо и грудь в ведре с водой, которое стояло возле колодца, он поднял с земли грязную рубашку.
Будь он проклят, если станет наряжаться ради брата, не получив предварительного предупреждения. Пусть Зейн увидит его таким, какой он есть на самом деле.
И вдруг ему в голову пришла ужасная мысль. Что за причина могла быть у Зейна, чтобы проделать весь этот путь, если не несчастный случай?
С Касей?
Бросив рубашку, он побежал.
Он оставил ее в Кембридже одну, чтобы она была в безопасности… но разве она могла быть в безопасности?
Он добрался до лагеря как раз в тот момент, когда двадцать всадников появились из-за гребня.
Впереди группы на белом арабском скакуне он узнал Зейна. Рядом с ним на изящной каурой кобыле ехала женщина в традиционной нарабийской одежде, защищающей ее от солнца.
Кэтрин, должно быть.
Зейн привез с собой свою королеву.
Лучшую подругу Касии, чтобы сообщить ему ужасную новость.
Он начал молиться. Любому богу, который только мог его услышать.
Пожалуйста, пусть она будет в безопасности, и я больше никогда к ней не прикоснусь.
Женщина-всадница подъехала первая, ее лошадь остановилась в нескольких футах от него. Но потом она подняла руку и сняла головной убор, закрывавший ее лицо и волнистые черные волосы.
Это была не Кэтрин. Это была Кася. Его жена. Его женщина.
Женщина, о которой он мечтал каждую ночь. Неужели он все еще спит? Или это была галлюцинация?
Он оставил ее в Кембридже, как она могла оказаться в пустыне?
Его дыхание стало прерывистым.
Неужели он сходит с ума? Или это расплата за его грехи? В последний раз увидеть ее глаза, наполненные любовью, и знать, что в реальности этого быть не может? Что он этого не заслужил?
— Касия, это ты?…
Она улыбнулась:
— Конечно, это я. А теперь помоги мне, пожалуйста, спуститься. Это была долгая поездка.
Звук ее голоса разрушил чары, удерживающие его в ступоре.
Она положила руки ему на плечи, когда он спустил ее с лошади и прижал к своей груди.
— С тобой все в порядке? С малышами все в порядке? — спросил он, не сумев скрыть дрожи в голосе.
— Все хорошо, Райф. Просто я немного устала.
Она была настоящей, живой и теплой, но вместе с радостью в нем нарастала волна гнева. На своего брата.
Его жена два дня ехала верхом по пустыне. Вопреки его приказу. Подвергая себя опасности. И он — его брат — допустил это!
Он обернулся и увидел Зейна.
Оставив Касию, он решительно двинулся ему навстречу.
— Ах ты, сукин сын! — воскликнул он на холади и нанес шейху короткий удар в подбородок. Удар отозвался болью в костяшках пальцев, но Райф не обратил на это внимания. — Как ты смел подвергнуть опасности жизнь моей жены? — Теперь он говорил по-нарабийски, грозно нависая над упавшим на землю шейхом. — Она носит двойню или ты этого не знал?!
За своей спиной он услышал щелчки затворов и крики.
— Отойдите, — приказал Зейн своим людям, одной рукой держась за подбородок, а другой помогая себе подняться.
Ярость все еще бурлила в крови Райфа, когда он услышал голос Касии.
— Райф, остановись! Что ты делаешь?
Он поднял голову и кивнул своим людям, которые тут же опустили винтовки.
Рука Зейна коснулась его плеча.
— Моя жена просила меня кое-что тебе передать. — Губы его были разбиты, но он улыбался.
Это смутило Райфа. Если в этой ситуации и было что-то забавное, он этого не видел.
— Мне ужасно жаль, Зейн. Я не должна была вовлекать тебя во все это, — сказала Касия.
— Все в порядке, Кас. Мы всегда прикрывали твою задницу, — сказал Зейн, по-дружески похлопав ее по руке, и Райф снова почувствовал, как на него накатывает волна гнева от такой фамильярности.
Но в светлых глазах брата не было ни злости, ни презрения.
— И что же? — хмуро спросил Райф, ненавидя себя за то, что не понимает, что происходит — не только с женой и братом, но и внутри его самого.
Он
