— Например?
— Как насчет той, что ты так и не закончил… о кольце? — Она протянула руку, рубин сверкал в свете камина, как капля крови.
Нет, их отношения похожи на моток спутанных ниток, решила Эмили, когда Алессандро сел на диван, а она опустилась на ковер. Конечно, она предпочла бы заняться с ним чем-то иным, но с чего-то надо было начинать, чтобы распутать этот клубок!
— Ты дошел до того момента, когда Катерина нашла кольцо и решила, что это знак от Родриго, — напомнила она.
Алессандро откинулся на спинку дивана.
— Итак, Катерина убедилась в том, что ее возлюбленный утонул. Но она решила, что не может запереться в монастырь, а будет жить так, как хотел бы Родриго.
— А откуда она могла об этом знать?
— Потому что в это мгновение она поняла, что носит под сердцем его дитя.
Эмили вскинула глаза — и благодарно вздохнула: нет, Алессандро ни на что не намекал, просто рассказывал древнюю историю.
— Итак, Катерина надела кольцо Родриго на палец и вернулась в Феррару, чтобы исполнить свое предназначение. С тех пор каждая принцесса Феррары носит это кольцо.
— Это самая романтичная история из всех, что я слышала, — призналась Эмили, крутя кольцо на пальце так, что вокруг запрыгали огненные огоньки… Теперь ее очередь изложить похожую историю. С чего начать?
— Не сомневаюсь, что с годами эту историю приукрасили, и она стала попросту сказкой, — неправильно истолковал Алессандро вопрос в глазах Эмили. — Ты куда?
— Принять ванну. — Подумать, подготовиться.
— Ты так просто не отделаешься, — предупредил Алессандро.
Она включила CD-плеер и положила между джинсами и свитером Алессандро томик стихов Кристофера Марло с вложенной в него розой из свадебного букета. Направляясь перед сном в ванную, Алессандро непременно найдет его.
— Что ты делаешь? — подозрительно спросил Алессандро, когда Эмили ринулась в другой конец комнаты.
— Ничего.
— Эта музыка…
Она с облегчением выдохнула, поняв, что первая часть ее плана сработала.
— Первая коммерческая запись Миранды.
— Весьма впечатляюще, — заметил Алессандро, слушая запись.
— Выпуск был приурочен к Рождеству. Это первая копия. Миранда хотела, чтобы она досталась тебе. Она подписала ее. — Эмили подошла к Алессандро и вручила ему коробку.
Он поймал ее руки и поднес к губам.
— Иди, Эмили… и не задерживайся.
Выражение его глаз было… неотразимым.
Эмили ответила ему таким же пристальным взглядом. Сердце колотилось в груди. Все будет в порядке. Все будет хорошо…
* * *
— А стоит ли? — заупрямилась Эмили, когда приняла ванну и они с Алессандро снова расположились у камина. — Я отлично лажу с фактами, но совершенно беспомощна, когда дело доходит до историй и баек.
— Если ты не сможешь выполнить условий игры, — пригрозил Алессандро, — придется платить штраф.
Огонек юмора в его глазах был очень слабым, но Эмили оказалось достаточно и этого, мир повернулся вокруг своей оси и стал таким, каким был до того, как между ней и Алессандро встали их несчастные секреты.
— Штраф?
— Конечно, — прошептал он тоном то ли искушающим, то ли повелительным. Потом протянул руку и убрал с лица Эмили прядь волос. — И мне решать, каким он будет.
Нервы у нее звенели от предчувствия. Она четко различала потрескивание дров в камине и едва слышное дребезжание стекол в окнах от ветра, когда рука Алессандро легла ей на затылок и привлекла ближе.
— Спасибо за розу, — прошептал он у самых губ Эмили, и хотя его глаза были полуприкрыты, она видела, как они горят страстью… любовью… — И за диск. Я не мог бы придумать лучшего подарка на Рождество.
— За исключением этого, — томно прошептала Эмили, увлекая его за собой на мягкий ковер. Ей казалось, что она вернулась домой, в тихое безопасное убежище, но с того момента, как губы Алессандро коснулись ее тела, Эмили потеряла чувство времени и места…
Однако мысль о ребенке, о неведении Алессандро продолжала точить, и Эмили вдруг отпрянула.
— Что такое? — хрипло спросил Алессандро, но Эмили видела, как в его глазах появляется новое, жесткое выражение. Не читает же он мысли, на самом деле? — Ты другая на вкус.
Это замечание было настолько неожиданным, что Эмили не сразу нашлась, что сказать.
— Другая? — пробормотала она.
— Ты меня прекрасно слышала.
Перемена в голосе Алессандро, в его настроении была пугающей. Эмили отпрянула и села, подтянув колени к груди.
Повисла гнетущая тишина, и Эмили принялась трясущимися руками одеваться.
— Мне не следовало приезжать, — воскликнула она, но Алессандро молчал.
Только что он сидел на ковре, — и вот уже стоит рядом.
— По-моему, тебе стоит объясниться.
— Нет… почему? — пролепетала она.
— По-моему, тебе это прекрасно известно. Ты давно беременна? Почему ты сразу же не рассказала мне? И как долго ты собиралась ждать?
— Перестань! — Эмили зажала руками уши, не в силах слушать дальше. — Пожалуйста, Алессандро, хватит вопросов, это слишком…
— Совершенно, с тобой согласен.
Эмили взглянула на него и тут же отвела глаза: выражение его лица могло заморозить океан.
— Прости…
— Да, сцена вышла что надо, отдаю тебе должное, — с горечью констатировал Алессандро, сердито растирая шею.
— Сцена? Что ты хочешь сказать?
— Ну, как же — музыка, стихи, роза… Я бы предпочел честность… с самого начала. И почему ты не доверилась мне?
Вновь тишина разъединила их, пока, наконец Алессандро не сказал тихо:
— Это моя вина. Это проклятое постановление нашей конституции… мне следовало сказать тебе…
— Перестань! — Возглас Эмили показался особенно резким после тихих слов Алессандро. — Я тоже виновата, но я испугалась…
— Испугалась? — Алессандро был поражен. Он отвернулся, запустил пальцы в волосы, снова повернулся к Эмили, словно не зная, как поступить. — Это выше моих сил, — признался он, рассеянно качая головой. — Во что превратились наши отношения!.. И я не могу жить, зная, что ты меня боишься.
— Я никогда не боялась тебя, — тихо ответила Эмили. — Я боялась потерять тебя… испугалась того, что случится с нами — с тобой, со мной…
Особенно с ребенком, когда этот несчастный контракт подойдет к концу.
— Контракт! — презрительно фыркнул Алессандро. — Мне не стоило подписывать его.
— Мы оба заключили его из лучших побуждений, — заметила Эмили. — Мы же не могли предугадать, что в дело вмешаются чувства.
— Ты сможешь меня простить? — спросил Алессандро, глядя на нее так, словно от ее ответа зависела вся его дальнейшая жизнь.
