Шумная компания актеров в первый же вечер приняла девушку в свое братство, и она стала посиживать с ними в баре со стаканчиком шипучки, а иногда и бренди. Так ей было легче изживать из своей души образ высокого темноволосого человека, изо дня в день упорно игнорирующего ее и не снисходящего до нее даже в деловом разговоре.
И она подружилась с этими веселыми людьми искусства, но никто из них не знал, что прячется за ее улыбкой, никто не знал, что каждое утро ее подушка мокра от слез. Один из молодых актеров, Фред Хаксли, стал оказывать ей усиленные знаки внимания и, принимая ее врожденную вежливость за проявление симпатии, каждый вечер подсаживался за ее столик.
Однажды Патриция Синклер — и это несказанно удивило Аннетт — подошла к девушке и, воспользовавшись тем, что Фред отошел за выпивкой, спокойно посоветовала:
— Извини, что вмешиваюсь, Аннетт, но будь поосторожней с Фредом. Он не так безобиден, как остальные, и может попортить тебе жизнь.
— Он всего лишь друг, — она пожала плечами, — и мне с ним весело.
От шампанского, которым ее весь вечер угощал Фред, у девушки немного кружилась голова. Изо всех сил стараясь собраться с мыслями, она не могла взять в толк, с какой стати Патриция — раскованная в отношениях с мужчинами — решила наставлять ее на путь истинный.
— Если Саймон узнает о твоей — пусть самой невинной — дружбе с Фредом, у тебя могут быть неприятности, — негромко, но настойчиво произнесла Патриция, глядя на полыхающее лицо Аннетт.
— Он что, просил тебя присматривать за мной, да? — заплетающимся языком пробормотала она. — Я же не идиотка и все вижу!
— Нет, ни о чем он меня не просил. — Пат склонилась к ней и тихо добавила: — Я сама догадалась, он чувствует за тебя ответственность. Я не знаю причины — возможно, потому что ты долго болела или потому что слишком неискушена в некоторых вопросах и не умеешь отшивать таких ловких типчиков, как Фред Хаксли.
Аннетт покоробило от такой заботы, и она с горечью подумала: ну как же, Патриция осваивает профессию заботливой жены, ее волнует все, что чувствует и думает Саймон. Однако следующие ее слова заставили девушку призадуматься, и хмель как рукой сняло.
— Если Саймон узнает о том, что Фред нагло флиртует с тобой — а здесь есть люди, способные напеть ему в уши любые, самые грязные сплетни, — прежде всего он вышвырнет на улицу самого Фреда, потом разнесет весь отель и, в конце концов, съемки полетят к чертям. Когда он разъярен, он не может нормально работать.
— Что ты… Пат. — Аннетт горько усмехнулась. — Он выместит всю ярость на мне и преспокойно вернется к съемкам.
— Сомневаюсь, что все обойдется так просто. — Патриция покачала головой, но потом, разряжая обстановку, рассмеялась: — Конечно, когда дело касается фильма, он становится благоразумным, но… но в остальном этот человек неуправляем. — Она помолчала. — Хочешь, я посижу с тобой до конца вечера, а если этот нахал Фред посмеет подойти к нам… что ж, у меня найдется парочка специальных выражений, которые отобьют у него охоту приставать к тебе.
Аннетт не понимала, почему Патриция так по-матерински к ней относится, ведь их обоих интересовал Саймон, и они могли бы стать соперницами, но… день сменялся другим, и помимо воли она привязалась к этой женщине, явно ей симпатизирующей. Они не то чтобы стали подругами, но теперь у Аннетт появился человек, с которым она могла свободно поговорить, зная, что ее поймут.
Однажды во время короткого перерыва на съемках Аннетт невольно поделилась с Пат мыслями на тему, ее давно волновавшую: она заметила, что вокруг Саймона постоянно вертится, пользуясь каждой свободной минуткой и каждым перерывом, молоденькая актриса, исполнительница одной из второстепенных ролей, — слащавая, похожая на куколку с копной вьющихся белокурых волос.
— Маргарет Риверс очень красива, — произнесла Аннетт, глядя, как девица, закатываясь ненатуральным смехом, едва не вешается Саймону на шею.
— Да, но с закрытым ртом она выглядит умнее, — съязвила Пат и криво усмехнулась. — Смотреть противно, как она кривляется.
— Но… но если Саймон не возражает… — тоненьким голосом пробормотала Аннетт, сдерживая грустный вздох. Судя по всему, Саймон действительно не возражал: даже когда Маргарет осыпала его самой грубой лестью, он лишь благосклонно улыбался.
— О, Аннетт! — рассмеялась Патриция. — Как же мало ты знаешь! За свою жизнь я вдоволь насмотрелась на таких куколок, как Маргарет. Все они милы, чуть-чуть талантливы и по глупости своей считают, что достаточно переспать с режиссером, чтобы на следующее утро проснуться звездой, для которой открыты все двери Голливуда. Мне искренне жаль Маргарет: если Саймон решит воспользоваться ее услугами, это будет продолжаться максимум неделю, а потом… — Патриция пожала плечами, и душа Аннетт сжалась, превратилась в болезненный комочек. — …Потом он бросит ее и при встрече будет делать вид, что они не знакомы. В этой жизни его интересует только производство фильмов, и так будет всегда.
— Похоже, ты хорошо его знаешь, — с бьющимся сердцем вымолвила Аннетт.
— О, мы старые друзья. — Патриция закусила губу и задумчиво улыбнулась, словно вспоминая о чем-то. — Можно сказать, мы вместе начинали — это дает мне особые привилегии. Я…
— Пат, я советую тебе пойти отдохнуть. — За их спинами неожиданно послышался суровый голос — высокая фигура Саймона возникла, как из-под земли. — После обеда и до самого вечера ты будешь занята в каждой сцене, поэтому расслабься, пока есть время.
— Отлично. — Женщина легко согласилась и, подбадривающе улыбнувшись Аннетт, зашагала вниз по дорожке, к пляжу.
Посмотрев ей вслед, девушка обхватила руками плечи и отвернулась, избегая испытующего взгляда Саймона. Несколько секунд в тягостном молчании он рассматривал ее — тонкую, как тростинка, в ладно сидящих на бедрах джинсовых шортиках, — в сочетании с растрепанными золотистыми локонами они делали ее похожей на девчонку.
— Ты тоже можешь идти, — наконец сказал он. То были первые прохладные слова, обращенные в этот день непосредственно к Аннетт. Порой ей приходилось призывать на помощь все свое самообладание, чтобы не расплакаться, когда он методично не замечал ее. — Я позову тебя, если нужно будет. Иди.
— Хорошо, — чуть слышно прошептала она и побрела куда-то в сторону, не разбирая дороги. Она знала, что не сможет уйти далеко, если куколка Маргарет — с ангельской внешностью, но коварными намерениями — будет липнуть к Саймону.
Никто и не заметил, как она, бледная, словно привидение, с отсутствующим взглядом, направилась к старой церкви. Забравшись по причудливо изрезанным валунам на вершину каменного холма, Аннетт проскользнула внутрь полуразрушенного храма.
