свой мобильный и протягивает его мне. Ну уж нет.
— Сам взгляни, — отшатываюсь. — Мало ли там ещё кто у тебя.
Что со мной происходит? Я ведь была в курсе, что у него есть возлюбленная? Знала. По всей видимости, так расслабилась, что совершенно про это забыла. Предательские слезы застилают глаза.
Сын, глядя на эту перепалку, угомонился и без единого звука взирает в окно.
— Вика, посмотри на меня, — просит Матвей. — Вика, сделай одолжение, давай только не сейчас.
Резко разворачиваюсь. Он, периодически отдирая глаза от дороги, обсматривает моё расстроенное лицо.
— Я знать не знаю, что ты там обнаружила. Я этой картой только за границей пользуюсь.
— Ясно, — киваю.
— Я тебя не обманываю. Перед поездкой сюда я… всё отмёл, и со всеми развязался.
В полнейшем молчании держим обратный путь до отеля. Я не знаю, что сказать, Матвей, по всей видимости, тоже. Марк периодически закидывает вопросами нас обоих.
Странная вышла поездка.
Матвей выгружает наш чемодан и помогает донести вещи до номера. Сын тут же сматывается внутрь. Сильные руки резко притягивают меня за талию.
— Прости, что всё так получилось, — шепчет на ухо пронизывающий голос, ловлю короткий поцелуй в щеку.
Обхватываю лицо Матвея ладонями и смотрю в будто бы отсутствующие глаза. Они немного безумные и уже бесконечно родные. Я не хочу, чтобы он улетал!.. Не желаю с ним расставаться. Раздумывать, что это всё.
Конец.
— Матвей, доверься мне, что случилось? Из-за чего ты вдруг срываешься обратно? Я волнуюсь за тебя.
— Потом, — целует в губы. — Я тебе позвоню в городе. Когда вы домой?
— Послезавтра.
— Встречу. Не скучай.
Вжимаюсь в крепкие мужские плечи и втягиваю его опьяняющий запах. Желание разрыдаться достигает космических масштабов, но я изо всех сил терплю.
Матвей резко отлепляется и удаляется прочь, будто ему трудно долго прощаться. А я осматриваю широкую спину и осознаю, что разочарована. Разочарована тем, что его самолёт только ранним утром, а он простился уже сейчас.
Надо побыть одному? Или он не хочет меня видеть?
Возвращаюсь в номер и долго укладываю вещи обратно в шкаф. Затем идём на ужин, пропускаю мимо ушей трескотню сына, ничего не соображая.
Я потеряна. Словно часть меня выдернули и вручили Андрееву. Он ушёл, а у меня горячая рана кровоточит.
Перед сном долго ёрзаю и извожу себя, а когда слышу грохот входной двери в смежном номере, подлетаю с кровати.
— Маша?! — без стука забегаю к подруге.
— О- о-о, — поражается она. — А вы как здесь. Я вас до завтра не ждала.
Игнорирую её вопрос, незамедлительно выпаливая:
— Переночуй с Марком, пожалуйста. Мне очень нужно.
— Хорошо, — отвечает с ехидной улыбкой. — Куда тебя девать, Свободина?
Ничего ей не больше не объясняя, быстро нацепляю платье, шлепки и выхожу в ночь. По дороге благодарю себя за наблюдательность. Цифры гостиничного номера Матвея я запомнила, когда разглядывала ключи в машине.
Постучав, долго прислушиваюсь к тишине, а потом толкаю незапертую дверь. Здесь темно и спокойно. У входа его кеды, значит, я не промахнулась.
В комнате душно и пахнет алкоголем. Он что пил?
Неторопливо во мраке вышагиваю к кровати.
— Вика? — поднимается.
— Я, а ты ждал кого-то другого.
Матвей увесисто вздыхает.
— Никого не ждал. Иди ко мне. Марк с Машей?
— Да, — сваливаю платье на пол и ныряю под тёплое одеяло.
Снова становлюсь цельной. Испаряюсь в кольце его рук и теряюсь в ощущениях. От него немного пахнет коньяком, но он не пьян.
— Расскажи мне всё, — умоляю, дотрагиваясь кончиком носа до шеи.
Его сердце колотится как сумасшедшее. Вот-вот выпрыгнет, выскочит. Горько вздыхает.
— Мама…
Тишина.
— Что с ней? — шепчу.
Тишина.
— Матвей?
— Рак, четвертая стадия. Стало хуже. Врачи дали пару дней… Это пиздец!
— Господи, — зажимаю рот рукой, слёзы снова пробиваются наружу. — Почему ты не сказал? На черта ты вообще сюда тогда поехал?
Его тело напрягается, словно металлическая струна, затруднённое дыхание утяжеляется. Мне точно передаётся его состояние, потому что я не чувствую ног.
— К тебе хотел, — выдыхает.
Вжимаюсь в мощный торс ещё сильнее, ещё ближе, как в каменную скалу, чтобы не сигануть с высокого обрыва.
— Я с тобой, — шепчу, зацеловывая колючие щеки, влажные глаза, выступающие скулы — всё, до чего успеваю дотянуться. На моих потрескавшихся от солнца губах соль, его или моя, не знаю. Мне хочется соединиться с ним эмоционально, стать с ним одним целым.
Матвей погружается лицом в мои волосы, каменное тело наконец-то дёргается, вздрагивая от рыданий.
— Ш-ш-ш, — шепчу ему, приговаривая. — Мой хороший. Сильный. Самый лучший. Я с тобой.
Позднее зажмуриваю глаза и выпаливаю:
— Я тебя люблю. Я так тебя люблю.
Он на секунду стихает и расслабляется. Отклоняет лицо, чтобы в следующий момент захватить мои губы в плен. В этом поцелуе смесь бездонного отчаяния и боли. Матвею словно смертельно необходимы силы, и я их предоставляю.
— Я… все выдержу, — говорит он сбивчиво. — Только будь рядом.
— Я всегда рядом, — глажу непокорные короткие волосы чуть ниже его затылка. — Поспи.
Почему у меня никогда не получается вернуться из отпуска с лёгкой душой? Всегда, уже в самолёте начинают захватывать мысли о работе, быте или просто насущных делах, которые не успела закончить до отпуска.
Попрощавшись с Матвеем, последующие два дня показались реальным отбыванием наказания. Я также поднималась с утра, будила Марка, мы завтракали, ходили на пляж, по вечерам бродили на территории отеля вдвоём, потому что Маша всё же продолжила общение со своим немцем.
Без Матвея нахождение здесь будто потеряло смысл, турецкие краски вокруг потускнели. Сердце за него болит и мается невыносимо.
Он каждый день звонил, конечно. Совсем ненадолго, просто спросить, как дела и сообщить, что любит.
Это неправильно. Немудро. Нечестно по отношению к моему всё ещё законному супругу.
Но я тоже действительно люблю Матвея. Я не соврала.
Мне кажется, с того момента, как заметила его глаза на ресепшене в танцевальной студии, мой мир навсегда поменялся. Это было будто в прошлой жизни, но я помню все до мельчайших деталей.
Новая точка отсчёта для новой Вики.
В самолёте, поглядывая на спящего сына, гоняю тяжёлые мысли. Что теперь будет? Как поговорить с Лёшей?
Обманывать и обвинять только лишь его в развале нашего брака я не стану. Хотя могла бы.
Я и сама виновата. Дело даже не в Андрееве.
Сейчас, испытывая высокий градус близких отношений с другим мужчиной, я могу точно сказать, что настолько сильно и беззаветно я Лёшу никогда не любила. Он просто стал моим первым мужчиной. Первым
