— Зачем тебе золотые прииски? Что ты с ними будешь делать?
— Не забивай свою голову подобной ерундой, — произносит Адриан хрипло, прижимая меня к холодному окну.
Сильные руки по-хозяйски оглаживают талию, а я, как обычно, не могу им противостоять.
На свете есть только две вещи, от которых я всегда была не в силах отказаться: руки Адриана и репортерский микрофон. Эта нелепая конкуренция и пошатнула наши едва начавшиеся отношения.
— И все же? — Опускаю взгляд на невзрачную брошь. — Зачем. Тебе. «Аурум»?
Артель Старателей — старейшее и богатейшее золотодобывающее предприятие в регионе. Когда прежний владелец, Камиль Рустамович Умаров, наконец-то собравшийся на «покой и государственное пособие», объявил о продаже, никто не удивился, что сделка будет заключена именно с Прохоровым, в узких кругах именуемым Прошкой.
Вот только накануне сделки на горизонте появился мой грек-бывший и помахал перед носом Умарова новенькими «толерантными» евро.
Старик, не будь дураком, быстро отменил сделку и решил подумать. Однако что-то подсказывает: выберет Умаров того, кто вот уже несколько минут растирает мое тело ладонями.
— Что ты делаешь? — спрашиваю дрожащим голосом, зажимая в кулаке брошь на груди.
— Осматриваюсь, — говорит Адриан мне на ухо, глядя в окно. — Вспоминаю местность, рельеф… — Задевает носом чувствительную кожу возле мочки и ведет ладонями по животу вниз. — По-моему, улицы стали более узкими, но запах… — Он затягивается воздухом с моей шеи. — Запах все такой же прекрасный!
Я вздрагиваю, когда он пытается задрать тонкую ткань платья. Пытаюсь отвести его руки. Сознание всякий раз уплывает, но стараюсь сконцентрироваться на деле.
— Ты собираешься остаться в городе навсегда? — облизнув губы, подаю голос. — Будешь сам управлять месторождениями?
— Ц-ц-ц, Вье-ра, — рвано выдыхает Адриан и резко разворачивает меня к себе.
Жадно осматривает спутанные волосы и пылающее лицо, на секунду опускает глаза к вздымающейся груди.
— Только попробуй, — хриплю, занося руки, что оттолкнуть от себя эту глыбу.
Его ладони грубовато перехватывают мои запястья и разводят их в стороны, жесткие губы впиваются в рот, наполняя давно забытым вкусом и ощущениями.
Я прерывисто дышу. Нервничаю.
Надеюсь, Адриан спишет это на мандраж от нашей встречи, а не на возбуждение.
Он ведет ладонями по моему телу, очерчивает плечи и, спустившись к груди, сжимает ее. Обнаженную шею царапает щетина. Его губы и руки — везде. Завладевают мной и парализуют.
Пожар внизу живота невыносимый. Я часто моргаю, пытаясь уловить в собственной голове хоть какие-то мысли. Тяну запястья из захвата, но безрезультатно. Спиной упираюсь в стекло, словно растворяясь в его отражении.
— Не надо, — шепчу, когда губы Адриана добираются до груди.
Хочется, чтобы он трогал, целовал. Одновременно с этим я неистово желаю поставить его на место.
Черт.
Этот по-женски странный диссонанс лупит по венам похлеще, чем выпитая в баре текила.
Когда я собираюсь выкрикнуть имя Макриса, случается страшное. Брошь под его руками разваливается, и небольшая кнопка, портативный диктофон, с отчетливым треском падает на пол.
Адриан замирает, смотрит на меня и тут же переводит глаза на паркетный пол.
— Андрей, — выдыхаю извиняющимся тоном.
— Пьиздец. — Он до боли сжимает мои запястья.
Диким, взбешенным взглядом прожигает лицо.
— Андрюш… — испуганно качаю головой.
— Ты мьеня всье это врьемя пьисала, что ли? — орет он с жутким акцентом, который всегда появляется, когда Макрис злится.
Мощная рука резко снова припирает меня к стеклу, ладонь окольцовывает шею. Ситуация вдруг становится пугающей.
Я всхлипываю и ухватываюсь за его запястья. Пытаюсь ослабить напор, чтобы хоть как-то вдохнуть.
— Андрей, — хриплю.
Из глаз выскальзывают слезы.
— Сука, — цедит он мне в лицо. — Кто тьебя ко мне отправьил?!
Глава 3.
Вера
Решение приходит молниеносно.
Когда я, будучи подростком, однажды вечером возвращалась от подружки, на меня напали в моем же подъезде. Сделать ничего не успели, слава богу. Соседка как раз вышла с пакетом к мусоропроводу и помешала насильнику.
Я даже испугаться толком не успела, а вот отец был непреклонен. Нашел курсы по самообороне, заставил пройти стандартную программу.
С тех пор я могу за себя заступиться, правда после того нападения это и не требовалось. Даже рабочие вопросы, кого и чего бы они ни касались, я привыкла решать миром.
Отсюда и шок в первый момент. Замешкалась.
Освобождаюсь от мужских ладоней и, дав всего секунду вспыхнувшему в зрачках Адриана превосходству, со всей дури вонзаюсь ногтями в его глаза.
— Бльядь, — рычит он.
Я резко отталкиваю сильное тело от себя и пытаюсь отдышаться, поглаживая шею.
— Ты чуть не задушил меня, — взбешенно обвиняю. — Совсем с катушек слетел, чертов грек?
— Ты пришла ко мнье с жучком, — часто моргает.
— С диктофоном, — поправляю.
Это кардинально разные вещи, между прочим.
— С дьиктофоном? — Адриан хватает меня за локоть.
— Отпусти. — Отчего-то снова становится страшно.
Два года назад я была бы уверена, что с ним безопасно, а сейчас… Макрис слишком напугал.
Пытаться душить живого человека? Разве мой Адриан на это способен? Хотя, может, я просто плохо его знаю?
Начинаю вырываться, впадая в истерику, но Адриан подхватывает за талию так легко, словно я кусок сладкой ваты. Держит крепко.
— Ты, кажется, хотела изучить ванную комнату?
Он снова говорит без акцента. Уже не злится?
— Поставь меня на место. — Как таракан, болтаю руками и ногами и визжу.
Он больше меня раза в два. Объективно — шансов ноль. А я еще и год питалась раздельно. Дурочка. Не надо было пропускать силовые тренировки.
— Не надрывайся, — произносит Адриан равнодушно.
Зайдя в ванную комнату, ставит меня на пол и брезгливо отстраняется. Окидывает тяжелым взглядом с ног до головы. Я делаю то же самое.
Он только лучше стал. Я уже говорила?
Ему ведь сорок один. Где все эти признаки раннего старения? Почему, мать твою, Макрис такой подтянутый и спортивный? И откуда в нем опасность, от которой у меня подкашиваются ноги?!
— Раздевайся, — произносит он, опираясь упругой задницей о тумбу.
— Ты не посмеешь, — мотаю головой, чувствуя, как внизу живота происходит микровзрыв.
Надо наведаться к сексологу, потому что мое либидо ведет себя как-то странно и воспринимает мужскую агрессию как игру, от которой, словно зомби, воскресает.
Мужчины, чтобы довести партнершу до такой кондиции, танцы с бубнами в постели устраивают, а греку достаточно было придушить меня у окна на сороковом этаже. И все — колени сами собой раздвигаются.
Может, таблетки пропить какие-нибудь или капельницы проставить, не знаю...
— Я должен понимать, что на тебе больше нет сюрпризов.
— Их нет.
— Не верю. — Адриан складывает руки на груди.
— Я тебе тоже. Живи с этим.
— Вера, — снисходительно говорит он, осматривая мою шею. — Ты все равно разденешься, и мы поговорим.
— Это издевательство над гражданкой России, я буду жаловаться в посольство, — оскорбленно выпаливаю, пятясь назад и упираясь в стену.
Адриан округляет глаза и хохочет.
— Так и мы в России, Вера. Какое посольство? — недоуменно спрашивает.
— Америки, конечно. Там таких, как ты, домогателей быстро отменяют.
— Я тебя не домогался, не мечтай, — произносит он пренебрежительно. — Если ты думаешь, что Адриан все тот же влюбленный идиот, то ошибаешься. Я прекрасно понял, что ты принарядила свою задницу не для того, чтобы посмотреть сантехнику в моем номере, — кивает на тумбу с умывальником за своей спиной.
Кран, кстати, вполне обыкновенный. Везде обман!
— Думала, что я снова клюну на тебя?! — иронично приподнимает брови Макрис.
