Кэйт первой заметила Оливию. Войдя и по-родственному ее, обняв, она объяснила:
— Мы тут ходили по магазинам и вдруг вспомнили, что до сих пор не пригласили тебя на рождественский обед.
Лайза двинулась вперед с Джоном и Брайаном на буксире, и Оливии оставалось лишь посторониться и впустить всех в квартиру.
— Малыши будут рады снова увидеть тебя. Они уже спрашивали.
— И Тони, я уверен, будет приятно увидеть тебя, — усмехнулся Джон.
Лайза ткнула мужа под ребра.
— Джон! Ты обещал вести себя прилично.
— Я и веду себя прилично. Разве я начал рассказывать, каким мрачным ослом был недавно Тони?
Оливия почувствовала неприятное движение в желудке. Всегда так. Тошнота подкрадывалась к ней в неподходящие моменты, обычно по дороге на работу или в магазине, в окружении клиентов.
Но сейчас, в окружении родни Тони, было самое неподходящее время. Оливия съежилась, потом положила руку на живот, умоляя желудок успокоиться.
Кэйт шагнула вперед и положила руку на плечо Оливии, неправильно поняв ее беспокойство.
— Мы не хотели расстраивать тебя, Оливия. Но мы действительно будем рады видеть тебя у нас в гостях. И дети постоянно спрашивают о тебе. Они скучают.
И в этот момент на сцене появился Тони.
— Нечестно, сестренка, — проговорил он, — использовать детей в качестве аргумента.
Все повернулись и уставились на дверь в спальню, в которой стоял взъерошенный Тони в одних брюках. Джон и Брайан сразу начали двусмысленно улыбаться, а Кэйт и Лайза округлили от удивления глаза. Вопросы могли посыпаться в любую секунду, вопросы, на которые Оливия не знала ответа. К тому же ее желудок заявил о себе в полный голос — она знала, что сейчас ее вырвет.
Оливия зажала рукой рот и бросилась в ванную.
Кэйт охнула за ее спиной, а Джон пробормотал:
— Что за черт?..
Но громче всего для Оливии прозвучали слова Тони, сказанные успокоительным тоном:
— С ней все в порядке. Обычная утренняя тошнота. Не волнуйтесь.
Он ворвался в ванную, прежде чем она успела захлопнуть дверь перед его носом, потом спокойно запер дверь. Оливия тем временем уже рухнула на колени перед унитазом. Тони, полный сочувствия, вздрогнул при виде ее мучений. Когда она, тяжело дыша, присела на корточки, он спустил воду, смочил холодной водой полотенце и подал ей.
— Тебе уже лучше?
— Пошел вон!.. — Она говорила слабо и хрипло, и он присел рядом и прижал ее к своей груди. Забрав влажное полотенце, он сам вытер ее лицо.
— Разве тебе не советовали глубоко дышать или что-то в этом роде?
— Это во время схваток, идиот!
Тони усмехнулся, услышав ее слабый, но, тем не менее, язвительный голос.
— Ну, я еще не прочитал все книги, которые ты, очевидно, освоила. Дай мне немного времени, догоню.
Ее снова начало рвать, и Тони едва успел поднять крышку унитаза.
— Уходи! Оставь меня одну.
— Не говори глупости, Оливия. Я готов увидеть и худшее, обещаю.
Она с трудом поднялась на ноги и доковыляла до раковины, чтобы ополоснуть лицо.
— Ага. Худшее ждет нас в соседней комнате. И именно тебе предстоит объясняться.
— А что объяснять? Мы ждем ребенка. Рано или поздно они бы и сами увидели.
— Ты знаешь, что проблема в другом. И ты мог бы все объяснить заранее, пока меня не было поблизости!
За дверью слышался приглушенный шум голосов, и Тони покачал головой.
— На это сейчас надежды нет. — Он открыл дверь и потянул Оливию за собой, но она упиралась. — Не трусь.
Оливия бы с радостью ретировалась в свою спальню, но Тони не выпускал ее руку. Он вывел ее в гостиную, где все уже расселись, и объявил во всеуслышание.
— Мы ждем ребенка.
Кэйт первая сорвалась с места, подпрыгивая от радости.
— Тони, это чудесно! Когда же свадьба?
И, не раздумывая ни секунды, он ответил:
— Свадьбы не будет.
Все замерли, и улыбки постепенно сошли с лиц. А потом раздался первый раскат праведного гнева. Конечно, он обязан жениться на ней! Что он себе позволяет? Неужели он не нагулялся? Ребенок заслуживает обоих родителей! Кэйт дошла до того, что порывисто обняла Оливию, бросив испепеляющий взгляд на брата.
Боже, как это смешно, думал Тони. Родственники могли бы знать его и получше, но их симпатии на этом судилище явно переметнулись на другую сторону. А может, они просто пытаются защитить его от его же глупых суждений? Да пребудет с ними удача в этом начинании.
Бедная Оливия! Тони видел, что она начала терзаться, глядя, как распинают его. Они, очевидно, не понимают, что именно она, Оливия, с порога отмела идею брака. Скажи он правду, и весь огонь переметнется на нее. Но он не скажет.
Зато скажет она.
Она еще раз осмотрелась, ошеломленная их реакцией. Брайан тряс головой и пытался найти разумные доводы. Кэйт продолжала обнимать Оливию и гладить ее руку. Джон, весь красный, объяснял Тони, какую ужасную ошибку он совершает. Одна Лайза молчала, возведя глаза вверх, — идеальный символ скорби и негодования.
— Тони просил меня выйти за него замуж! — Оливии пришлось кричать, чтобы быть услышанной, и в следующее мгновение в комнате воцарилась тишина.
Джон первым смог подать голос:
— Так в чем же проблема?
Оливия взглянула на Тони в ожидании помощи, но тот явно умывал руки и ждал. Ясно, что он не меньше остальных хочет услышать ее объяснения.
— Все не так просто…
— Когда и где любовь бывает простой?
Лайза толкнула мужа под локоть.
— Это их дело, Джон! Наверное, лучше оставить их одних.
— Но Тони хочет жениться на ней! И она, очевидно, неравнодушна к нему. — Он помолчал и взглянул на Оливию. — Я правду говорю?
— Не знаю… Да…
— Разве этого недостаточно, чтобы выйти за него?
— Все слишком сложно…
— Что туг сложного? — фыркнул Джон. — Ты любишь Тони. Он без ума от тебя. Черт возьми, всю неделю он выглядел таким жалким, что я подумывал, не пристрелить ли его, чтобы не мучился.
Оливия бросила удивленный взгляд на лицо Тони, и тот ответил хмурой улыбкой.
— Да, я был хорош…
Слезы наполнили ее глаза.
— О, Тони!
Она выглядела загнанной в угол, и это было уже слишком. Хватит! Он пересек комнату и распахнул дверь.
— Дорогие родственники! Почему бы вам сейчас не исчезнуть? Оливия достаточно намучилась сегодня со своей утренней тошнотой, а сейчас вы еще обрушились на нее. Дайте нам побыть одним.
Лайза погладила руку Оливии:
— Утренняя тошнота пройдет через несколько недель. По сравнению с ней вся остальная беременность — легкий бриз.
Кэйт крепко обняла ее:
