— Я тоже страдала целыми днями. Попробуй погрызть сухие крекеры, как только желудок даст о себе знать. И не переживай из-за слез. Мы с Лайзой обе рыдали дни напролет, пока носили.
Брайан потрепал ее по плечу.
— Надеюсь, тебе скоро станет лучше, милая. Постарайся поправиться к Рождеству. Праздники займут тебя… другими вещами.
Остался один Джон, и Тони заметил, как он бросил на Оливию сердитый взгляд.
— Каковы бы ни были твои резоны, обсуди все с ним. Иногда обнаруживаешь, что проблем, которые терзают тебя, на самом деле не существует. — Он смачно чмокнул ее в щеку и вышел.
Дверь закрылась с громким щелчком, и в комнате повисла неприятная тишина. Какое-то мгновение Тони не смотрел на нее. Его взгляд был прикован к двери.
— Похоже, ты удивлена тем, что я не был счастлив всю последнюю неделю.
— Думаю, ты был достаточно зол, чтобы чувствовать себя несчастным. Или, если был несчастным, то… может, ты боялся, что я не подпущу тебя к ребенку?
Тоня резко повернулся к ней, даже не пытаясь скрыть свой гнев.
— Из-за ребенка? Да я влюбился в тебя задолго до того, как узнал о ребенке! Черт возьми, я был влюблен в тебя уже давным-давно! Именно тебя я выбрал, когда решил, что хочу ребенка. И мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что ты — мой правильный и единственный выбор. Я подхожу к тебе и хочу тебя. Думаю о тебе и хочу тебя. Черт возьми, тебя рвет, а я хочу тебя!
— Правда?..
Он кивнул и сделал к ней шаг.
— И дело не только в сексе. Я хочу обнимать тебя, разговаривать с тобой, слушать твой смех. Боже, мне даже нравится наблюдать, как ты выторговываешь скидку.
Она засмеялась в ответ, и он, подойдя к ней, но не прикасаясь, понизил голос и признался:
— Черт возьми, мне ужасно нравится наблюдать за тобой в образе бизнес-леди, требовательной и неуступчивой. И смотреть на тебя, когда ты даешь бутылочку молока малышу Шону. А когда ты защищала меня от моей же родни — это истинное удовольствие!
— Ты любишь меня?
— Черт возьми, да! Разве не об этом я продолжаю твердить тебе?
— О, Тони! — К его досаде, она опять начала плакать. И когда он потянулся к ней, отступила. — Ты так много должен узнать!
Он уселся на диван и положил ногу на ногу.
— Так не пора ли рассказать обо всем? — Оливия неуверенно кивнула, и он похлопал по подушке рядом с собой. Потом, когда она начала садиться, поймал ее за руку и усадил себе на колени, крепко обняв и прижав голову к своему плечу. — Вот так. Рассказывай. И не пропускай ничего.
И Оливия подчинилась. Рассказала о своей поездке в больницу, о том, что беременность рискованная, что, возможно, она не забеременеет больше никогда. Даже если она выносит этого ребенка, он может оказаться единственным.
Она не смотрела на Тони, пока говорила, предпочитая прятать от него лицо. Наконец Оливия замолкла. Тони не реагировал, и она вся сжалась в его руках.
— Тони? Ты злишься?
— Я в гневе. — И он не врал. — Как ты могла пойти на это, как планировала все сделать одна, держать меня в неизвестности? Не кажется ли тебе, что я все же заслужил твое доверие? Разве я давал тебе повод считать меня мерзавцем, который бросит тебя на произвол судьбы? Черт возьми, Оливия, ты хотя бы собиралась рассказать мне всю правду?
Она замерла после этой гневной тирады, потом тихо прошептала:
— Я уже…
— Что? — Похоже, он был слишком зол, чтобы понимать смысл ее слов.
— Я только что рассказала тебе всю правду. И я доверяю тебе. Клянусь! Просто я люблю тебя слишком сильно и не хотела взваливать на тебя лишнюю ношу. Не хотела стать женой, которая не даст тебе того, чего ты хочешь больше всего.
— А если больше всего я хочу тебя?
Она слегка отодвинулась, чтобы видеть его лицо. Ее темные глаза блестели от слез, щеки покрылись пятнами, но он любил ее так сильно, что готов был плакать вместе с ней.
— Оливия, я люблю тебя. — Она шмыгнула носом и прижалась к нему, сжав его шею так сильно, что Тони едва мог дышать. Он издал короткий смешок и проговорил: — Выходи за меня.
— Но ты хочешь еще и ребенка.
— У нас будет ребенок.
— Но что, если…
— Шшш. — Он приложил палец к ее губам. — Никаких «если». Я люблю тебя. Ты любишь меня. Если что-то случится, мы заведем других детей. Если ты не сможешь родить, усыновим. Это неважно. Важно, чтобы ты была рядом со мной.
Оливия засмеялась и снова сжала его в объятиях.
— Я тоже хочу тебя. И этого ребенка. Я буду очень осторожна, сделаю все, что скажет врач…
Он сжал ладонями ее лицо, заставляя смотреть себе в глаза.
— Отныне ты будешь рассказывать мне все. Мы пройдем через это вместе. И ты выйдешь за меня замуж.
Это было сказано таким начальственным тоном, что у Оливии нашелся единственный ответ:
— Да, сэр.
Спустя два года— Нам взять в самолет пачку подгузников?
Тони засмеялся.
— Я не выхожу из дома без них. — Он прошел в спальню, где Оливия упаковывала вещи. Ее тело снова было стройным и красивым, но таким останется ненадолго. — Как ты себя чувствуешь?
Она повернулась и широко улыбнулась мужу и тринадцатимесячному сыну Девону.
— Прекрасно. Полна тревог.
— Нет утренней тошноты?
— Странно, но на этот раз я чувствую себя превосходно. Лайза и Кэйт тоже говорят, что вторая беременность проходила у них легче.
Девон потянулся к маме, и Тони отдал сына Оливии. Сейчас в ее движениях чувствовалась уверенность. Она покачала малыша, поцеловала его, вдохнула его запах. Девон засмеялся и засучил полными ножками.
— Думаешь, ему понравится полет? Возможно, следовало подождать, прежде чем отправляться в Сиэтл?
— Ты ждала достаточно долго. Мы задержимся там только на неделю, чтобы осмотреться, да и та женщина, которую ты наняла менеджером, рассчитывает встретиться с тобой. Не сомневаюсь, она приложит все силы, чтобы произвести на тебя впечатление. А я давно хотел проверить этот отель.
Она улыбнулась и покачала головой.
— Ты неисправим. Но вести бизнес на другом краю страны оказалось легче, чем я думала.
— К гостиничному делу нужно привыкнуть. Невозможно быть одновременно повсюДУ.
— Я знаю. Этому секрету ты научил меня давным-давно. — Она устроила Девона у себя на коленях, продолжая складывать вещи. Тони всегда удивляло, как она со всем справляется. — Пока я нанимаю хороших людей, пока обращаюсь с ними достойно, я могу рассчитывать на их полную отдачу, и все дела идут гладко.
Оливия наклонилась, чтобы положить туфли в дорожную сумку, и Тони не смог лишить себя удовольствия погладить ее по спине.
