– Пожалуй, я пойду в постель.
Гил перегнулся через стол, поднял ее руку и страстно сжал.
– Ну наконец-то. Иди и жди меня. Я иду следом.
– Нет! – Оливия вырвала руку из его руки.
Ее резкое «нет», казалось, надолго повисло в воздухе, наконец Гил прервал молчание:
– Что с тобой, Оливия? Может быть, хватит играть в игрушки. Что случилось?
– Ничего. Все в порядке. Я хочу спать одна, только и всего!
Гил прищурился.
– Только и всего? Это наша первая брачная ночь, а ты хочешь спать одна и утверждаешь, будто ничего не произошло?
Он неожиданно поднялся, обошел стол, поднял ее со стула и притянул к себе. Ее дыхание участилось, сердце бешено заколотилось, кровь прилила к щекам.
– Ты, наверное, переутомилась. У тебя была очень напряженная неделя.
Его пальцы гладили ее плечи, и Оливии стоило неимоверных усилий не прильнуть к нему всем телом. Как же подло с его стороны так ласкать ее, притворяться, будто он любит ее. На самом деле, она теперь знает, что ему совершенно наплевать на нее.
Она попыталась вырваться из его объятий.
– Усталость здесь ни при чем. Я не собираюсь спать с тобой, Гил.
Он отпрянул от нее, как от прокаженной.
– Почему?!
Ну вот и наступил момент, когда от нее потребуется актерское мастерство, если она собирается убедить Гила, будто говорит правду. Он женился на Оливии в корыстных целях. Что же, пусть думает, что и она поступила так же.
– Я никогда, если честно, не питала особых чувств к тебе, мой дорогой. Так что пусть наш брак будет фиктивным. В свое время я потребую аннулировать его.
– Аннулировать???
– Вот именно. Я не намерена вступать с тобой в супружеские отношения.
– Что?!
– Ничего особенного. Я вышла за тебя замуж только потому, что ты мне был нужен. То есть не ты лично, а твои акции. Речь идет о твоих акциях «Бофора».
Оливия сделала паузу, все еще надеясь, что Гил попробует отрицать, что владеет акциями «Бофора», и таким образом обнаружится ложь Сусанны насчет двадцати процентов акционерного капитала, якобы находящихся в кармане у Гила.
Но слова Гила навсегда уничтожили эту надежду.
– Как, черт возьми, ты это обнаружила?
Оливии пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть. Значит, это правда: Гил скупает акции «Бофора».
Ее охватила дрожь, и потребовалось собрать все силы, чтобы удержаться на ногах. К глазам подступили слезы, но она не должна плакать. Нельзя показывать Гилу, как она несчастна. Невероятно, но ей удалось произнести ледяным тоном:
– Я специально выясняла, кому принадлежат акции.
– Ты установила за мной слежку?
Гил закипел гневом и возмущением, как если бы Оливия совершила что-то из ряда вон выходящее.
Злость и обида Гила подействовали на Оливию, словно удар хлыста. Язык будто отнялся. А Гил повторил:
– Установила слежку?
– Просто я навела кое-какие справки... Потому что хотела знать, стоило ли мне выходить за тебя замуж.
Наступила зловещая тишина, таившая в себе больше угроз, чем самые дикие сцены, и дыхание Оливии замерло в ожидании, что скажет или предпримет Гил.
– Стоило ли тебе? Да о чем, дьявол тебя возьми, ты толкуешь?
Оливия вновь ощутила, что ее бьет нервная дрожь.
– Через два года на нас двоих будет приходиться больше половины акций. Я уверена, мы сможем использовать это обстоятельство к нашей взаимной выгоде.
Никогда прежде Оливия не видела Гила таким разъяренным; даже в то недавнее утро в ее квартире он казался лишь разозленным котенком. Его лицо исказила гримаса гнева, и Оливии стало страшно.
А с какой стати, собственно говоря, он выглядит таким возмущенным? Как он смеет выступать в роли обиженного? Она, видите ли, задела его самолюбие! Сам он женился лишь ради ее акций, однако для него оказалось сюрпризом, что и Оливия могла выйти замуж из подобных же эгоистических побуждений.
– Ты хочешь сказать, что устроила весь этот спектакль с бракосочетанием лишь для того, чтобы попрочнее усесться в кресле члена правления? Не верю. Что за дьявольскую интрижку ты затеяла, Оливия?
Итак, Гил не поверил ей. Еще бы! Как он может поверить, что Оливия способна сыграть с ним такую же жестокую шутку, какую он сыграл с ней? Его самолюбие было бы слишком сильно уязвлено.
Чудом Оливия продолжала удерживать свои позиции.
– Дело не просто в том, чтобы попрочнее усесться в кресле члена правления агентства. Мы будем совместно владеть пятьюдесятью пятью процентами акций. Это – контрольный пакет. Даже больше!
Гил шагнул к ней.
– Боже мой! Я никогда не думал, что ты – такая рассудочная маленькая дрянь, – произнес он с презрением. – Я думал, ты изменилась. Выходит, я ошибся. Ты как была, так и осталась коварной восемнадцатилетней сучкой, которая тайком от бабушки откалывала дешевые номера на вечеринках, помнишь?
Оливии показалось, что ей дали пощечину. Она густо покраснела.
– Я тебя ненавижу! – закричала она и заколотила кулаками в грудь Гила.
Он тут же сжал ей запястья словно клещами и встряхнул ее. Она уставилась на него с отвращением, грудь ее бешено вздымалась, воздух вырывался из легких с глухим хрипом.
– А вот к этому все-таки у тебя ненависти нет, верно? – прорычал Гил и закрыл ей рот жгучим поцелуем.
Оливия ахнула и почти безотчетно раскрыла рот. Гил не соблазнял ее, он атаковал сразу все ее чувства. Почти бессознательно она отвечала на его действия, причем ее воля в этом не участвовала. Оливия чувствовала, как опасный волнующий жар разливается по всему телу.
Минуту спустя Гил взял Оливию на руки, отнес в спальню и положил на кровать.
– Нет Гил... Мы не можем... – в полуобморочном состоянии протестовала она.
– Почему нет? – спросил он резко. – Ты моя жена, и это наша первая ночь после свадьбы.
Оливия завороженно глядела на Гила снизу вверх. Она часто дышала, в то время как глаза с затаенным восторгом следили за его движениями: медленно он начал стягивать с себя рубашку, потом подошел к кровати и сел на ее краешек, зарывшись пальцами в волосы Оливии.
Когда между их губами остался дюйм-два, Гил остановился.
Оливия знала: именно сейчас она должна сказать «нет». Если она произнесет это сейчас, Гил оставит ее в покое. Но совсем незаметно время было упущено. Для слов отказа не нашлось места среди обуревавших ее жгучих желаний. Она сама потянулась губами к его рту с молчаливым зовом, и когда губы их сомкнулись в поцелуе, Оливией овладело странное ощущение неизбежности того, что должно произойти: Гил овладеет ею. Непременно! Здесь... Сейчас...
Оливия любила его и целых пять лет мечтала об этих минутах. Все остальное не значило уже ровно ничего. Фирма «Бофор», акции, Сусанна Уитлоу – все отодвинулось в какой-то отдаленный угол сознания. Все ее существо жаждало его сладких поцелуев, прикосновений его ласковых нежных рук.
