Лили простояла несколько секунд совершенно неподвижно, словно в столбняке; она не могла собраться с мыслями, не могла даже пошевелиться; потом сознание вернулось к ней, она вспомнила минувшую ночь и маленького мальчика, со слезами на глазах умолявшего ее не ударять в повешенный Витторио колокол. Она бросилась на поиски ребенка и нашла его бившимся в истерике на вымощенном камнем дворике; почти над ним висел, еще покачиваясь от удара, злополучный колокол.
Лили склонилась над мальчиком и бережно подняла его на руки; он прижался к ней, такой маленький и беззащитный.
— Все в порядке, Карло, родной мой, все хорошо, — успокаивала она его. Видел ли ребенок что-нибудь, слышал ли?.. О, Боже!
— Я… я хотел, чтобы он отстал от тебя. Он тебе… он тебе делал больно…
Дрожащими пальцами Лили прикоснулась к его щеке.
— Все хорошо, Карло. Все в порядке. Ты… ты молодец, прогнал его…
Постепенно мальчик успокоился. Солнце уже начало опускаться за вершины холмов, а Витторио все не было, и она не знала, где он.
— Я… я не хотел звонить… — объяснял ей Карло. — Я ненавижу этот колокол… Бабушка позвонила в него, когда… когда дедушка умер.
О, нет, только не это! Лили прижала мальчика к себе, и ее слезы смешались с его слезами.
Лили первая услышала шум машины, приближающейся со стороны деревни. Она догадалась, что это Витторио, но не знала, как объяснить ему, что случилось.
— Папа! — закричал Карло и, вырвавшись из рук Лили, выбежал на порог виллы. Лили медленно встала. Ее губы были искусаны, и, небрежно проведя по ним пальцем, она увидела кровянистый след на нем. Она не могла такой предстать перед Витторио, но бежать было некуда. Лили вытерла палец о шорты, взглянула на ушибленное бедро и с гордо поднятой головой решительно пошла по длинному коридору, ведущему к лестнице. Опустив ногу на последнюю ступеньку, она услышала страшный крик Витторио:
— Лили, что здесь произошло?
«Наверное, Карло уже успел поведать ему об этой омерзительной сцене», — подумала она. Потом Лили дополнит его рассказ, объяснит все. Но не сейчас. Она чувствовала ноющую боль внизу живота и хотела лишь одного — остаться одной.
Лили с трудом разомкнула ссохшиеся губы и произнесла:
— Благодаря твоему сыну ничего не случилось, — он настоящий герой. Не оставляй его, Витторио, сейчас он нуждается в тебе. Гораздо больше, чем я.
Она понуро побрела вверх по лестнице, и Витторио не окликнул ее.
Лили заперлась в ванной, ее руки отказались повиноваться, и ей стоило немалого труда снять с себя одежду. Грудь теснило от сдавленных рыданий, дыхание было хриплым. Она все еще ощущала липкие губы Беллини на своем лице. Подойдя к умывальнику, она набрала полный рот воды и полоскала, полоскала его, — до тех пор, пока, казалось, во рту не осталось слюны. Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы не Карло! И виновата во всем она, только она. Признав, что провела ночь с Витторио, она сама навлекла на себя беду. Но тут же Лили спохватилась. Боже, какой бред! Она просто занимается самоедством… Все, черт побери, — ей не в чем себя упрекать!
— Лили, открой дверь. — Голос Витторио звучал подчеркнуто спокойно. — Пожалуйста, открой, Лили. Карло мне все рассказал…
— Где мальчик? — встревоженно спросила она.
— Он в машине, с Джиной, с той девушкой, что иногда приходит сюда помочь по дому. Я заехал за ней по дороге, и мы услышали удары колокола, когда уже подъезжали к вилле.
«Бедный малыш, — тепло подумала Лили, — целая компания взрослых людей перебрасывают его друг другу, как футбольный мяч».
— Лили, послушай меня. Я забираю Карло домой…
Лили порывисто прижала руку ко рту, подавляя рыдания. Да, она знала, он должен это сделать, но как же она?.. Ей было так нужно, чтобы он остался с ней, чтобы крепко прижал ее к себе и просто сказал, что все будет хорошо.
Лили оперлась на край умывальника и глубоко вздохнула.
— Да, конечно, ты должен увезти его. — Голос Лили прервался, силы окончательно покинули ее.
Сильный удар в дверь и последовавший за ним треск выламываемого замка заставил ее вздрогнуть. Витторио обнял ее, совершенно мокрую и обнаженную, и крепко прижал к себе, зарыв лицо в копну ее каштановых волос; его колотило как в лихорадке, а Лили прильнула к нему, тихо всхлипывая.
— Пожалуйста, Витторио… Со мной все нормально… Сейчас ты нужен Карло.
Он нежно целовал ее мокрые волосы и плечи, соленые от слез щеки.
— Я просто разрываюсь между ним и тобой…
— Не надо, сейчас ты нужен ему, — как можно убедительнее произнесла она, положив руки ему на грудь. О, Господи, он был так ей нужен, он никогда не сможет понять, как он ей нужен. Почему за всю жизнь у нее не было никого, кто принадлежал бы ей полностью, всецело? Она закусила губу, и из ранки опять начала сочиться кровь. — Иди к Карло, Витторио. Он пережил такой шок, его надо успокоить. Я уже пришла в себя, честно. Я приму душ и расслаблюсь.
— Хорошо, иди в душ. Я вернусь, Лили.
Он поцеловал ее в лоб, и Лили так захотелось снова прижаться к нему, но она сдержала свой порыв. Он ушел, а она осталась сидеть на краю ванны, такая одинокая и подавленная, что даже не услышала шум отъезжающей машины.
Потом Лили долго стояла под прохладными струями воды, яростно, до боли растерлась жестким махровым полотенцем и, медленно надев легкий халат, тщательно расчесала волосы. Боясь потерять сознание, она старалась делать все без спешки, продумывала каждое свое движение. Потом девушка спустилась вниз, налила себе лимонада и, сидя за столиком во дворе, спокойно обдумала все произошедшее. Сегодняшний инцидент со Стефано Беллини уже потерял для нее остроту. На первый план выступило то, что причиняло ее душе нестерпимую боль: любовь Витторио к своей покойной, недостойной его жене. Беллини говорил о ней, и Карло подтвердил правдивость его слов. Эта мысль сводила Лили с ума.
— Лили!
Она услышала свое имя, произнесенное Витторио, но не ответила ему. Во рту у нее пересохло, ушибленное бедро ныло, запястья, которые с такой силой сжимал Беллини, онемели. Но ее нравственное самочувствие улучшилось — Лили приняла единственно верное решение. Внутренне собранная, непоколебимая, она теперь точно знала, что ей делать: возвращаться домой, в Англию.
— Лили! — вновь позвал Витторио, распахнул дверь кабинета и остановился. — Что ты тут делаешь?!
Она стояла у письменного стола. Обернувшись к нему, еще вчера такому любимому и желанному, Лили почувствовала в своей душе только усталость и пустоту.
— Я отбираю некоторые из отцовских бумаг, чтобы взять их с собой в Англию. Остальные ты можешь сам разобрать — ведь ты был его близким другом.
