просто вернулась к прежней жизни в Лас‑Вегасе.
– По крайней мере, позвони ему, – крикнула вслед Синди, – тебе все равно пора на перерыв!
Отэм дала Гарри понять, что вышла на перерыв, подышать свежим воздухом, а сама ушла. Ночная жизнь Вегаса набирала обороты. Люди смеялись и кричали, некоторые были разодеты в пух и прах, иные гораздо более непринужденно. А вот и парочка в свадебных нарядах.
Отэм моргнула, прогоняя это зрелище, идя наобум, пока не поняла, куда вышла. Часовня, где они с Тони обвенчалась. Она помедлила снаружи, поняв, что в часовне бракосочетание.
Прав ли Тони? Ее заставил уйти страх быть брошенной? Он – первый, ради кого она захотела остаться надолго.
А права ли Синди? Неужели Отэм действительно оставила все, чего когда‑либо хотела, в поисках более зеленой травы, которой не существует? Свобода совсем не ощущалась. Она здесь, вернулась к прежней жизни. Никаких новых приключений пока не было. Да и не хотелось.
Уишклифф – вот настоящее приключение. Брак с Тони – вот приключение. Может быть, самое большое в ее жизни.
Взрыв музыки, приветствия, много смеха, и вот уже счастливая пара вышла из часовни. Отэм отступила с их пути и тут же наступила кому‑то на ногу. Повернулась, чтобы извиниться, и…
– Тони?
Споткнувшись, она потеряла равновесие. Он протянул руку, удерживая ее в вертикальном положении.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она, высвобождаясь из его объятий.
Он посторонился, освобождая ее личное пространство.
– Я здесь не для того, чтобы заставить тебя вернуться, если ты беспокоишься.
Тони практиковался в самолете. К тому времени, когда они преодолели половину пути над Атлантикой, он заставил большую часть бортпроводников взвешивать, какие слова и формулировки будут наиболее эффективны, точно передадут его чувства. Это помогло ему определить, чего на этот раз не стоит говорить и где он ошибался раньше. Хотелось понять ее и избежать неверных толкований. И да, оставалось только верить, что любовь преодолеет и это.
– Тогда почему? Зачем проделывать весь этот путь? Чтобы поговорить о том же, что и перед отъездом?
В ее голосе звучало скорее любопытство, чем защита. Тони решил, что это хороший знак. Снаружи часовни молодожены пытались сфотографироваться, и он провел Отэм внутрь, с удивлением обнаружив, что место показалось ему смутно знакомым. Он по‑прежнему не помнил саму свадьбу, а часовню нашел благодаря визитной карточке, прикрепленной к свидетельству о браке. Тем не менее у него было странное чувство.
– Я не мог оставить все так.
Отэм скрестила руки на груди.
– Ты здесь из‑за развода.
– Совсем наоборот.
Тони улыбнулся и попытался вспомнить идеальные слова, которые проговаривал в самолете.
– Я хотел сказать тебе, что оставляю Уишклифф, как бы там ни было. Это мой дом и мой долг, и я хочу, чтобы он процветал. Не смогу смотреть, как кто‑то другой делает это за меня.
– Я поняла это раньше тебя, – Отэм криво улыбнулась, – с того момента, как мы приехали.
– Иногда я медленно соображаю.
Осознание того, что он влюблен в собственную жену, тоже пришло слишком поздно. Хотя, возможно, еще не поздно!
– Я общался с Финном. Мы договорились о том, как продолжать продвигать компанию, но чаще бывать в Англии. Но у меня появится много возможностей сбежать, если зачешутся ноги.
Он бросил на нее многозначительный взгляд, надеясь, что выразился более чем прозрачно, и у нее тоже будет такая возможность, если она вернется домой. Он никогда не хотел привязывать ее к одному месту. Насколько он мог судить, она любила Уишклифф, но была домоседкой не больше его.
– Я встречался с Максом. Он согласился занять особняк в Уэллс‑он‑Уотер, хотя тот требует ремонта, так что, надеюсь, мы будем часто видеться.
– Тони, это фантастика. Ты снова обрел брата!
Ее волнение было заразительным, хотя он знал, что им с Максом еще предстоит пройти долгий путь. И Макс никогда не заменит Барнаби. Однако идея вновь после стольких лет обрести семью была привлекательной. Как и мысль о том, чтобы исправить ошибки отца.
– Надеюсь, что так. В общем, суть в том, что в Уишклиффе все в порядке.
– В смысле, без меня?
Она пошутила, но он заметил боль, хотя и не хотел причинять ее. Зато это давало надежду на дальнейшее.
Он взял ее за руку, надеясь, что сможет сделать следующий шаг правильно.
– Без тебя все прекрасно. И если ты останешься здесь, у нас все будет хорошо. Однако если бы ты была со мной в Уишклиффе, все могло быть намного лучше.
Ее глаза расширились, губы чуть приоткрылись, она промолчала. Достаточно необычно для Отэм. Тони решил воспользоваться этим. Не выпуская ее руки, опустился на одно колено и улыбнулся ей:
– Я люблю тебя, Отэм. Намного больше с тех пор, как мы заключили здесь брак.
– Ты был так пьян, что ничего не соображал. Так себе пример.
Итак, молчаливая Отэм ушла. Хорошо. Он скучал по ее голосу.
Тони закатил глаза.
– Предложив тебе поехать со мной в Уишклифф, я думал, у нас будет удобный для обоих брак. Однако это событие наглядно продемонстрировало, насколько больше я хотел от жизни. Ты показала мне это.
– Так чего ты хочешь от жизни?
Намек на нервозность в ее голосе? Боже, он надеялся, что сможет сказать то, что она хотела слышать. И хочет того же, что и он.
Но он честен с ней.
– Я хочу провести свою жизнь с тобой, любить тебя, стараться скрасить твои дни и всегда быть рядом с тобой. Это первое и самое важное.
Тони поднял глаза. Ее улыбка побудила его продолжить:
– Я хочу приключений с тобой, путешествий в новые места, при этом хочу возвращаться в Уишклифф и знать, что там наш дом, наше место. Теперь я уверен, что справлюсь с поместьем, благодаря тебе. Ты показала мне, что я нужен Уишклиффу и отныне стану лучшей версией себя. Когда ты со мной.
– Тони…
– Я почти закончил.
В конце концов, это самая важная часть, над которой он и три члена экипажа работали более часа перед посадкой.
– Ты помогла мне увидеть, что ответственность и любовь – вовсе не бремя, а подарок и честь. Я не хочу связывать тебя, ограничивать твои возможности. Я хочу испытать их вместе с тобой. Я знаю, ты боишься, что хорошее не навсегда и все проходит.
Она отвернулась от него, и он понял, что задел ее за живое.
– Да, раньше тебя бросали. Но дай нам шанс поверить, что наша любовь сильнее страха. Я спрашиваю, Отэм,
