на ужин. Раз так… Он сам сказал, что проблемы с семьёй – его дело.
– Там мясо с твоими любимыми приправами. И ещё я картошку пожарила с луком.
– Картошка – это очень хорошо. – Он показал на дверь. – Покорми меня. А потом вещи соберёшь.
Я было пошла к кухне, но развернулась.
– Вещи? Мы опять куда-то едем?
– Нет. Но теперь ты будешь жить в моём доме, – сказал как отрезал.
Возражения застыли у меня на языке.
– Так будет лучше для тебя, Яна. И для меня.
– Но твоя жена…
– Это тебя не касается. Накрывай на стол и собирайся. Я сегодня не обедал и хочу есть. Тебя должно волновать только это.
Яна
Жена Карима встретила нас в холле первого этажа. Она, конечно же, уже всё знала. Я ждала скандала, но с криками Мадина не бросилась. Стояла и ждала, когда Карим заговорит первым.
– Так просто? – всё-таки нарушила она молчание. – Ты приводишь эту, – кивнула на меня, – в наш дом и думаешь, что я стану терпеть?
– Терпеть или нет – твоё право. Яна будет жить в моём доме. Это не обсуждается. Яна носит моего сына.
Мадина натянулась струной и плотно сомкнула губы. Сегодня на ней был дымчато-серый домашний костюм, платиновые волосы перехвачены голубой резинкой, на ногах – изящные домашние балетки. Я не представляла, как смогу находиться рядом с этой женщиной, как смогу оставаться с ней один на один. Но самым главным было то, что она – жена, а я… Я так себе. Она родила Кариму дочь и ждёт ещё одного ребёнка, а моя ложь скоро станет очевидной.
– Я прожила с тобой двадцать лет. – Мадина вдруг легко и стремительно подошла к нам. – Терпела твои выходки, твои измены. И это я, будь ты проклят, сделала так, чтобы этот дом был похож на дом. Я, Карим! Я и так терпела слишком много, а эту потаскуху…
Она замахнулась, но Карим перехватил её руку и сжал.
Мадина побледнела и скривилась. Только Карим отпустил её, убрала ладонь.
– Ты не терпела и на сотой доли того, что я сделал для тебя, – ответил он вкрадчиво. – Благодаря браку со мной, твой отец спас своё гнилое дело, и твои сёстры не пошли по миру. Ты забыла об этом? Забыла? Забыла, что и пальцем о палец не ударила, чтобы жить, как живёшь сейчас? Забыла, что я вытащил твоего брата из долгов, хотя делать этого не стоило?
Мадина молчала.
– Так забыла?
От её молчания веяло высокомерием. До сих пор я не замечала, насколько оно велико и как некрасиво щурится мать Алии, когда зла. Единственный раз, когда видела её в момент ссоры – на дне рождения Карима. Только тогда я была так напугана и обескуражена, что мало что подмечала.
– Вижу, не забыла, – ответил Карим вместо не проронившей ни слова Мадины. – Это хорошо. А теперь скажи, что я получил взамен? Дочь? Что ещё?
Мадина опять не ответила.
– Так напомни, что ты терпела?
От того, как говорил Карим, у меня мурашки бежали. Будь я на месте его жены, уже давно сорвалась бы на крик или слёзы, но от неё слова буквально отскакивали, и понять, всё ли ей равно или у неё настолько твёрдый характер, я не могла.
– Твоя любовница может занять бежевую гостевую спальню, – сказала Мадина, так и не ответив на его вопрос. – Она убрана.
Больше она ничего не сказала, только ещё раз смерила меня презрительным взглядом.
Карим положил руку мне на спину и подтолкнул к лестнице. Ноги слушались плохо. Я шла по ступенькам и чувствовала прикованный ко мне взгляд Мадины. Украдкой посмотрела на Карима, но он сразу же повернулся.
– Это тебя…
– …не касается, – закончила вполголоса. – Карим, это не может меня не касаться. Давай я…
Из комнаты вышла Алия. Увидела нас и остановилась.
– Что она тут делает? – резко спросила у Карима. – Папа?! Зачем ты её сюда притащил?!
– Яна будет жить в этом доме.
– Что?! – Она усмехнулась. – Ты серьёзно?!
Карим промолчал.
Поняв, что он не шутит, Алия осеклась.
– Ты серьёзно? – спросила снова. – Папа! Да у тебя совесть есть?! Мама беременна, а ты…
– Замолчи, Алия! – рявкнул Карим. – Поговори мне!
– И что ты сделаешь?! Перестанешь за институт платить или за мои занятия танцами?! Что?! Ты же ничего больше не можешь!
– Ещё слово, и ты узнаешь, что я могу.
Алия резанула меня взглядом, посмотрела на сумку, которую держал Карим.
– Если она останется, я уйду! Я не буду жить с ней в одном доме.
– Иди, – ответил Карим, больше не повышая голос.
В глазах Алии появилось недоверие.
– Иди, – повторил Карим и показал на лестницу. – Свободна.
Сорвавшись с места, Аля бросилась к себе. Из комнаты раздался грохот, а Карим опять подтолкнул меня вперёд. Проходя мимо раскрытой двери, я увидела брошенный на пол чемодан. Алия кидала в него вещи. Некоторые валялись вокруг, что-то – на постели.
Мы дошли до двери в конце коридора, и Карим распахнул её передо мной. Вошёл первым и осмотрел спальню, как часть собственных владений. Поставил мою сумку на пол в изножье постели и отодвинул тяжёлую штору. На улице было совсем темно, но дорожку подсвечивали фонарики.
– Теперь это твой дом, – сказал Карим. – Я хочу, чтобы ты выносила ребёнка, живя здесь и, чтобы, когда он родится, приехала сюда. Я построил этот дом для семьи, для того чтобы оставить его своим детям и встретить тут старость, Яна. Я построил его, для того чтобы в нём жило счастье. Но счастья в нём не было никогда. Может быть, для него пришло время только сейчас.
Яна
Закрывшись в ванной, я на полную вывернула воду, но и это не помогло заглушить доносящиеся снизу крики. Скандал разразился сразу же, как только Карим ушёл из моей новой комнаты, и никак не прекращался. Всё из-за меня. Громче всех кричала Алия. Карим отвечал редко, но его голос проносился по дому, подобно раскату грома.
Я сделала воду горячее, но согреться так и не смогла. Вчера я считала, что уже слишком поздно признаться Кариму, что ребёнка больше нет. Сегодня я поняла, что вчера поздно не было. Ещё не было, а вот теперь да.
Внезапно наступила тишина. Неуютная, пугающая, как будто дом вдруг опустел. Я вернулась в комнату, встала у окна и дотронулась до серёжки в ухе. Сквозь темноту пробился свет фар. Он становился всё ближе и ближе, а я так и не отнимала
