Улла боялась, что Хельга испугается старой ведьмы и заплачет, но малышка лежала на руках Сульмы как сытый котенок.
— Ну, если я здесь не нужна, — притворно весело сказала Улла, повернувшись к Полю, — то пойду помогать тебе разгружать машину.
— Не обижайся на Сульму. Она старая и все видит по-своему. — Поль обнял ее за плечи и повел к автомобилю. — От Юлии у старухи оскомина во рту, но ты быстро с ней подружишься. — Он остановился у шпалеры и заставил Уллу поднять лицо. — Как по-твоему, для чего мы сюда приехали?
Долгий и нежный поцелуй успокоил Уллу, но один вопрос продолжал тревожить ее:
— Сульма живет в доме?
Поль покачал головой.
— Нет. В ближайшей деревне, у дочери. Если тебе не хочется иметь с ней дело, я скажу, чтобы в эти дни она не приходила.
— Нет, не надо. Я не хочу обижать ее. — Улла пожала плечами и засмеялась. — Если уж я сумела пережить злобные слова маркизы, сказанные во всеуслышание, то неприязнь Сульмы переживу и подавно.
Перед уходом Сульма накрыла стоявший во дворе стол клетчатой скатертью и соорудила простой ужин из нагретых солнцем помидоров, огурцов, маслин, сардин, жаренных в оливковом масле, буханки белого хлеба и масла. На десерт был инжир. Когда после восьми часов Улла вышла из дома, Поль открывал вино.
К ее удивлению, волосы Поля были влажными, тонкие шорты цвета хаки сменились белыми брюками и синей рубашкой-поло. То, что он переоделся, Улла понять могла: вторую половину дня они провели на пляже и долго валялись на песке. Но где он успел помыться? Ванная в доме была только одна, и последние полчаса Улла провела именно там. Одна.
— Ну что, полегчало? — спросил Поль, поцеловав ее.
— Очень. Прохладная ванна — именно то, что мне требовалось. — Улла потрогала его волосы и убедилась, что они действительно влажные. — А где мылся ты? Да еще и принарядился. Нет, я не жалуюсь. Чистый ты нравишься мне еще больше.
Он провел ладонью по подбородку.
— Я вскипятил воду на кухне, побрился над раковиной и воспользовался душем в саду.
— Я не знала, что там есть душ.
— Он предназначен для споласкивания после купания в море. Вода там только холодная, но это и к лучшему. — Поль поддел пальцем эластичную резинку, на которой держалось ее платье без бретелек. — Как называется эта штука?
Улла посмотрела на свое длинное и просторное одеяние. Она сшила его сама прошлым летом из индийского полупрозрачного хлопка, купленного на распродаже. Наряд был простой и немудреный, но очень подходил для влажных и душных вечеров. Отправляясь на Мартинику, Улла сунула его в чемодан на всякий случай.
— Кажется, саронг.
— Это преступление против человечности, вот что это! Как мужчина может есть обычные блюда, если его женщина выглядит так соблазнительно, что ее хочется съесть? — Он испустил вздох и вытер ладонью лоб. — Мне нужно прийти в себя. Может быть, выпьем по бокалу вина и полюбуемся закатом?
— Поль, солнце село еще два часа назад! — со смехом сказала она.
И в самом деле, двор освещали лишь десятки свеч, которые горели в глиняных плошках с водой, расставленных как попало. Это не имело ничего общего с элегантными подсвечниками, украшавшими столовую виллы Поля, но производило чарующий эффект — казалось, в воздухе плясали тучи светлячков.
— Не заметил, — ответил он. — У меня было другое занятие. Я следил за тобой. — Поль передал ей бокал и сел на грубую скамью, вырезанную из изогнутых ветвей какого-то дерева. — Ну, что ты думаешь о моем скромном сельском убежище?
— Тут чудесно. Именно так спокойно и безмятежно, как ты говорил. Я понимаю, почему ты убегаешь сюда при первой возможности.
— Юлия его ненавидела.
Улла засмеялась снова.
— Еще бы! Тут ничего не происходит, и ей было скучно. Она горожанка от пят до макушки и радуется только тогда, когда ее высокие каблуки цокают по мраморному полу ближайшего универмага. Гулять босиком по песку не ее стиль.
— Зато, кажется, твой. — Поль посмотрел на накрашенные ноготки, видневшиеся из-под длинного подола.
Улла проследила за его взглядом и увидела, что в отличие от нежно-розовых лодыжек ее ступни приобрели цвет дикого меда. Еще несколько солнечных дней — и она вся станет такой.
— Верно. Мне здесь нравится. Нравится быть здесь с тобой и Хельгой.
— Тебе не кажется, что сегодня она была счастлива?
— Кажется. И уснула как ангел. Возможно, потому что… — Внезапно она осеклась. В горле стоял комок, голос дрожал от слез. Возможно, потому что в первый раз в своей короткой жизни почувствовала себя нормальным ребенком, которого горячо любят оба родителя.
Но под это определение подпадал только Поль. Несмотря на то что посторонний наблюдатель мог бы принять их за счастливую семью. Пока Улла возилась в меньшей из двух комнат на втором этаже, складывая полотенца и превращая манеж в импровизированную детскую кроватку, Поль лежал на узкой кровати и играл с Хельгой — подбрасывал ее в воздух, щекотал, целовал крошечные пяточки, а потом положил ее на свою обнаженную грудь лицом вниз.
Комната наполнилась радостным писком и смехом. У следившей за ними Уллы сжалось сердце. Ей хотелось присоединиться к ним, принять участие в этом веселье и пролить слезу умиления. Но это невозможно. Хельга не принадлежит ей. Да и Поль, честно говоря, тоже.
— Возможно, — сказала она, когда сумела совладать с голосом, — потому что ты замучил ее до полусмерти!
Он взял Уллу за руку.
— Ты любишь ее, правда?
— Конечно, люблю, — хрипло ответила она.
Поль сжал пальцы и пронзил ее взглядом голубых глаз.
— Скажи, моя красавица, а есть шанс, что в один прекрасный день ты полюбишь и меня?
Этот вопрос потряс ее. Улла распахнула глаза, приоткрыла рот, и Полю захотелось прильнуть к ее губам, чтобы отсрочить неминуемый отказ.
— Полюбить тебя? — слабо повторила она. Ее бокал наклонился и едва не залил вином платье. — Полюбить тебя?
Поль забрал бокал и поставил его на шаткий столик.
— Неужели я такой ужасный человек, что тебе и думать об этом противно?
— Ужасный? — прошептала ошеломленная Улла. — Противно? — Она подняла руку и погладила его по щеке. — Ох, Поль, если бы ты только знал!
— Я знаю, что ты украла мое сердце, — с трудом проглотив комок в горле, ответил Поль. — Знаю, что не смогу расстаться с тобой, когда придет время уезжать. Не могу представить себе, что буду жить в Фор-де-Франсе или здесь и не слышать твоего смеха. — Не в силах усидеть на месте, он вскочил и начал расхаживать взад-вперед. — Этот отъезд висит надо мной как дамоклов меч. Я не хочу считать дни. Хочу быть уверенным, что ты проведешь рядом со мной все оставшиеся годы.
