— И судя по тому, с каким удовлетворением ты только что упомянул об этом, такие причины все же существуют… — наконец произнесла она вслух сделанное ею умозаключение.
— Во всяком случае, их легко найти, — беспечно откликнулся Руджеро. — Изобретательности мне не занимать, ты же знаешь… Так же, как и умения налаживать прочные связи с нужными людьми… — наставительным тоном добавил он. — Иначе я не смог бы стать в такой короткий срок руководителем этой фирмы.
Флавия понимающе покачала головой.
— Да, известие о твоей новой должности стало для меня полной неожиданностью… — задумчиво проговорила она. — И, как я понимаю, твоя изобретательность сыграла здесь не последнюю роль… Но вот чего я никак понять не могу, так это твоего стремления к такой ничтожной цели, как моя табачная лавка… — Флавия вскинула на него проницательный взгляд и недоуменно поинтересовалась: — Зачем она понадобилась тебе? Тебе, руководителю крупной фирмы? Ведь у тебя наверняка достаточно средств для того, чтобы открыть собственный табачный магазин здесь, во Флоренции… Да и в каком-нибудь другом городе тоже…
Некоторое время Руджеро ничего не отвечал, понуро разглядывая носки своих ботинок, затем прошелся из угла в угол, засунув руки в карманы брюк, и наконец нехотя бросил, повернувшись к Флавии спиной:
— Я не могу этого сказать… Я обещал…
— Обещал? — изумленно встрепенулась Флавия. — Что обещал? Кому?
— Это не твое дело, — отрезал Руджеро, по-прежнему стоя к ней спиной. — Или ты отдаешь свою лавку мне, или я прекращаю поставку товара, а также применяю всю свою изобретательность для того, чтобы ни одна другая фирма-поставщик, расположенная поблизости от Ареццо, не согласилась бы заключить контракт с тобой, — тоном, не допускающим никаких сомнений в серьезности его намерений, продолжил он. — Я ведь, кажется, уже говорил: я умею налаживать прочные связи с нужными людьми. В данном случае, с коллегами по бизнесу. Если хочешь убедиться в этом, я предоставлю тебе такую возможность… А если думаешь, что у меня не хватит духу поступить с тобой подобным образом, то лучше сразу выкинь эту мысль из головы. У меня хватит духу, не сомневайся, — упрямо тряхнув головой, завершил он.
Да, у него хватит, мысленно согласилась Флавия, вспомнив рассказы их общих друзей о его многочисленных изменах. Но и у меня тоже хватит духу дать достойный ответ! — чувствуя, как в ее душе постепенно закипает волна гнева, воскликнула она про себя и уже собралась было прокричать это вслух, как вдруг, бросив случайный взгляд в сторону стеллажа, увидела висевшую рядом с ним картину. На ней была изображена та самая улица с баром «Амигос», по которой они бродили с Диего в тот день, когда решили прогулять урок мамбо. Замерев от удивления, Флавия вглядывалась в нарисованные фасады домов, пытаясь понять, действительно ли это одна из улиц Санто-Доминго. Позабыв обо всем на свете, замерла на месте, не в силах оторвать взгляда от этого случайно замеченного ею городского пейзажа.
Удивленный тем, что в кабинете повисла такая долгая, не прерываемая ни единым шорохом тишина, Руджеро обернулся, чтобы узнать, почему безмолвствует его собеседница, и, увидев ее восторженно устремленный на картину взгляд, раздраженно поинтересовался:
— Ты пришла сюда для того, чтобы разглядывать чью-то мазню? Тебе наплевать на то, что я тебе говорил несколько секунд назад? Наплевать на то, что может произойти с тобой в недалеком будущем?
Флавия ничего не ответила, продолжая, словно зачарованная, смотреть на вечернюю улицу, залитую яркими огнями невысоких фонарей.
Невероятно, на этой картине даже вечер точно такой же, какой был тогда, во время нашей прогулки, мысленно поразилась она. Такой же призрачный, незнакомый и в то же время легко узнаваемый… Такой же волшебный, как часы, проведенные вместе с Диего в баре…
Так и не дождавшись ее ответа, Руджеро приблизился к ней вплотную и грубо тряхнул ее за плечо.
— Может, ты наконец объяснишь, что с тобой произошло? — повысив голос, спросил он. — С чего вдруг ты так уставилась на эту картину, словно алмазные россыпи на ней увидела?
Флавия медленно перевела на него отсутствующий взгляд.
— Это ведь Санто-Доминго, верно? — тихо проговорила она.
Руджеро недоуменно нахмурил брови.
— Какой еще Санто-Доминго? Где? — раздраженно откликнулся он.
Флавия кивком показала на стену.
— Там, на картине, — все так же тихо объяснила она. — Эта улица на ней… Она ведь на самом деле находится в Санто-Доминго, разве не так?
— Да откуда я знаю? — возмущенно воскликнул он. — Плевать я хотел на то, где она находится!
— Но это ведь твой кабинет, ты должен знать, — вновь тихо, но настойчиво проговорила Флавия.
Руджеро устремил на нее разгневанный взгляд.
— Ты что, спятила?! — еще раз тряхнув ее за плечо, прокричал он. — Еще минуту назад мы обсуждали наш контракт, а теперь ты задаешь мне какие-то дурацкие вопросы о намалеванной на этой чертовой картине улице…
— Эта улица для меня гораздо важнее контракта, — окинув теперь уже осмысленным взглядом своего собеседника, серьезно сказала Флавия.
— И важнее доставшейся тебе в наследство от горячо любимого деда табачной лавки? — недоверчиво покосившись на нее, поинтересовался Руджеро.
Флавия, опустив взгляд, тяжело вздохнула. Их нельзя сравнивать, мысленно ответила она. Они для меня одинаково дороги: улица в Санто-Доминго и табачная лавка в Ареццо. Она вдруг вспомнила, как после развода ее родители, погрузившись в водоворот каждый своей, богатой приключениями жизни, оставили ее на попечение деда, клятвенно заверив его при этом, что будут проявлять неустанную заботу о своей дочери. Поначалу Флавия с нетерпением ждала проявления обещанной ими заботы, но затем, поняв наконец, что та в их представлении сводится лишь к дорогим подаркам на день рождения и Рождество, перестала надеяться на нее, как когда-то на помощь доброй сказочной феи. А чтобы не возникало искушения проводить время в бессмысленном ожидании визита родителей, она дни напролет проводила в лавке Чезаре, как она обычно называла деда. Стараясь привить своей внучке трезвый взгляд на окружающую действительность, он никогда не тратил слова на бесполезные уверения в том, что ее родители в один прекрасный день вдруг все поймут и станут совсем другими. Он не обещал ей такого несбыточного чуда, как при встрече с нею обычно делали его сочувствующие знакомые, и Флавия была ему за это благодарна.
Именно поэтому его лавка для меня теперь нечто большее, чем просто источник дохода, мысленно призналась себе Флавия, возвращаясь от видений прошлого к образам настоящего, сосредоточившимся для нее в данный момент в лице ее бывшего мужа. Хотя, несмотря на все старания деда, я так и не смогла до конца избавиться от несбыточных мечтаний, его лавка всегда была для меня чем-то сродни вечно оберегающему талисману… Но Руджеро я об этом ничего не скажу… Не говорила в те дни, когда мы были женаты, не скажу и теперь… Я еще не знаю, как мне быть, как жить дальше… Твердо знаю только одно: лавку Чезаре у меня не отнимет ни Руджеро, ни кто-либо еще… После той улочки в Санто-Доминго она — единственное, что мне по-настоящему дорого… Ну а что предпринять в ответ на его угрозы, это я решу, когда посоветуюсь с Миреллой. Уверена, вместе мы придумаем что-нибудь…
