под глазами, потери аппетита и боли в душе была только одна причина.
Пригладив рукой волосы, он встал под мощные струи душа. Накануне перед отъездом Габи взяла с него обещание, что он позвонит Санти или Александру — своему королевскому другу из Свардии. Немногие знали об их связи, но за последние полтора месяца он и Габи много разговаривали.
Внимание к сестре и ущербу, который нанесла их мать, отвлекло его от страданий по поводу ухода Эмили. Стало очевидно: несмотря на его упрямство и решительную сосредоточенность на том, что его ждет впереди в бизнесе, происходило многое, чего он не замечал.
Он настаивал на том, что Габи должна обратиться к психологу. Она выдвинула ему условие: она пойдет к специалисту только в том случае, если он обратится к нему тоже. Поэтому они вместе встречались раз в неделю с молодым психологом, чтобы поговорить о своей матери. Габи также ходила к ней одна и много работала над собой, чтобы исправить свою жизнь.
Ему было нелегко. Если не считать попыток вернуть Эмили, это наверняка было вторым труднейшим испытанием в жизни Хавьера. Откровения, разговоры о чувствах были тем, что он годами целенаправленно подавлял, когда Рената одаривала его насмешками и прогоняла прочь. Психолог помогла ему. Вернее, помогала работа, которую он проделывал над собой под ее руководством.
Выключив душ и стряхнув капли с головы на кошку, которая выбежала из ванной с возмущенным визгом, он понял, что ему надо организовать свои дела таким образом, чтобы взять шестимесячный творческий отпуск.
Александр и их соратники по благотворительной организации все поняли. Хавьер начал медленно и незаметно сокращать многие другие более мелкие и менее важные мероприятия, зная, что не может следовать тому сумасшедшему темпу, который он установил для себя шесть лет назад. Его ассистенты и менеджеры следили за бизнесом, пока он приспосабливался к новой жизни. В детстве перед его глазами почти все время была истеричная Рената, поэтому теперь ему приходилось учиться и понимать новые модели поведения так же, как и старые.
И каждый день Хавьер говорил себе, что был прав, не преследуя Эмили. Ей нужно понять: если она вернется, то только из-за любви к нему.
Услышав грохот внизу, он простонал, задаваясь вопросом, что натворила Сатана на этот раз. Схватив полотенце и обернув его вокруг талии, Хавьер был на полпути к шкафу, когда снова услышал грохот.
Встревожившись, он осторожно вышел на лестницу. В доме определенно был кто-то еще. Спускаясь по лестнице, он услышал стук из гостиной, и волосы на его затылке приподнялись.
Схватив длинную тонкую вазу, которая ему никогда особо не нравилась, полуголый мужчина приготовился защитить себя и свой дом от вора. Пусть берет попугая, если захочет, но все остальное в доме не получит.
Завернув за угол, Хавьер сразу заметил, что две зловещие картины цвета фуксии уже не висят на стене. Одна лежала на полу, а другая исчезла. Он нахмурился и уставился на попугая, пока шум у него за спиной не заставил его действовать.
Повернувшись, он взмахнул рукой с вазой и…
Эмили пригнулась как раз вовремя, чтобы он не разбил вазу о ее голову, и вскрикнула.
— Что, черт побери, ты делаешь?! — взревел ее муж. — Я мог убить тебя!
Она съежилась и присела на пол:
— Прости.
Сердце Хавьера колотилось так сильно, что он подумал, будто у него случится сердечный приступ.
— Ты в порядке? — испуганно спросил он.
Она посмотрела на него и побледнела:
— А ты?
— Нет, Эмили. У меня все плохо. — Он отвернулся, качая головой, и поставил вазу на пол, хотя желал разбить ее о стену. Ему стало тошно от мысли, что он мог навредить Эмили.
Нет, все должно было происходить совсем не так! Эмили поднялась на слегка дрожащих ногах, виноватая, неуклюжая и расстроенная.
— Прости, я старалась вернуть все, как было, — угрюмо призналась она.
Ей хотелось исправить ущерб, который она принесла, до того, как он выйдет из больницы. Она успела увезти одну из картин в маленьком фургончике, который наняла, прежде чем Хавьер появился в гостиной, размахивая вазой, которая ей все равно никогда особенно не нравилась.
Хавьер рухнул на ужасный диван, который она поставила почти три месяца назад. На нем не было ничего, кроме полотенца, его волосы все еще были влажными после душа.
— Почему ты дома? Я думала, ты еще на работе, — сказала она, отдышавшись.
— Почему? — Он нахмурился, словно в замешательстве.
— Габи говорила… — Она умолкла, и они оба одновременно поняли, что Габи их подставила.
Эмили начала приходить в себя после испуга и села рядом с Хавьером. Как раз в этот момент Сатана прыгнула к ней на колени и стала мять их когтистыми лапами. Мурлыканье и мяуканье успокаивали ее больше, чем она представляла. Она обняла маленькую кошку и стала восторженно признаваться ей в том, как сильно она по ней соскучилась.
Она заметила, что Хавьер смотрит на нее, подняв бровь, и смутилась. Извинившись, опустила на пол кошку и повернулась к нему лицом.
— Прости.
— Все в порядке, — сказал он, пренебрежительно махнув рукой. — Я знаю, ты не хотела застать меня врасплох.
Хавьер избегал ее взгляда.
— Я не планировала тебя пугать. Прости, — виновато улыбнулась Эмили, пытаясь поймать его взгляд.
Он молчал, стиснув зубы.
— Я ездила к маме, — сказала она и подождала, пока он ответит. В конце концов он кивнул. — Мне стало грустно у нее… — Она горько усмехнулась. — Хотя так было всегда.
Эмили заметила, как Хавьер насторожился. Он внимательно слушал ее, а она внезапно почувствовала, как сильно любит его. Слезы выступили у нее на глазах. Почему она так долго не понимала, как любит Хавьера?
— Я тебя люблю. Очень-очень. Но мою любовь не выразить словами. Ты совсем не такой, как Стивен, а я никогда
