Алина ощутила легкую тошноту и головокружение и еще крепче схватилась за руль. Ни в коем случае нельзя заснуть. Она так нужна Марине именно сейчас. Нужнее, чем когда бы то ни было. Хотя что она может сделать? Отвести испуганную дочь к врачу и ждать, пока та отойдет от наркоза, а потом пойти с ней домой и делать вид, как будто ничего не случилось? Забыть о том, что едва различимые останки маленького безымянного существа только что смыли в канализацию? Или как там утилизируют то, что остается от… Алине было сложно даже мысленно произнести слово «ребенок». Может быть, посоветоваться сначала с мужем? То есть не с мужем, а с… Эдиком. Если он еще дома. Возможно, он опять остался где-то ночевать и Марина сейчас совсем одна со своей бедой. Да и о чем советоваться? Как можно здесь вообще что-то решить?
Вдруг машину резко повело. Алина изо всех сил старалась вывернуть руль и яростно давила ногой на тормоз. Но ее «БМВ» неуправляемо вилял по полосам и отказывался слушать хозяйку. Казалось, что машина превратилась в лодку и скользила по глади воды. Сцепление с заледеневшей дорогой было потеряно. Двигаясь по инерции, автомобиль скидывал скорость и вилял по заледеневшему шоссе, пока не остановился у отбойника. Алина дрожащими ледяными руками открыла дверцу, вышла на обочину и, наклонившись, набрала полные пригоршни снега. Она вытерла им горящее лицо и безудержно разрыдалась, опустившись перед отбойником на колени.
Глава восемнадцатая
Когда Алина добралась до дома, была почти полночь. Свет в квартире был выключен. Алина тихо разделась и на цыпочках подошла к комнате дочери. Дверь была закрыта. Алина постучалась, но Марина не ответила. Алина постучалась еще раз, чуть сильнее. Потом она приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Кровать Марины была убрана, самой девочки в комнате не было. Алина остановилась в нерешительности, но потом обреченно вздохнула и направилась в спальню мужа.
Эдик негромко храпел, обнимая левой рукой спящего сына. Алина вновь остановилась. Будить мужа ей было неловко. Точнее, уже не мужа, а спящего на кровати человека, который перестал быть любимым, но еще не успел стать чужим. Она смотрела на Эдика и чувствовала, как внутри шевелилось что-то странное и необъяснимое. На секунду ей захотелось прилечь рядом с ними и просто заснуть. А потом проснуться утром и понять, что все произошедшее за последние два года – просто длинный и запутанный сон.
– Эдик, – чуть слышно позвала Алина, – Эдик, проснись.
Он вздрогнул и открыл глаза:
– Чего тебе?
– Ты знаешь, где Марина?
– У подруги осталась. Не мешай нам спать.
– А ты знаешь, что… что с ней случилось?
– Ничего не случилось, – не глядя на Алину, ответил Эдуард, – просто у Кати осталась. Иди в детскую. Сережка здесь сегодня поспит.
– Я не про это, – прикусив губу, собралась с силами Алина. – Ты вообще знаешь, что у нее произошло? Что она… что она беременна?
Эдуард подскочил в кровати.
– Ты вообще в своем уме? С чего ты взяла?
Алина сглотнула подступающие слезы и пошла в гостиную. Эдуард впопыхах надел висевшие на спинке кровати домашние брюки и быстро направился вслед за бывшей женой.
Они молчали и не смотрели друг на друга. Алина сидела на диване, обхватив колени руками, а Эдуард, сжимая и разжимая кулаки, ходил из угла в угол. Наконец он прервал молчание:
– И что мы будем делать?
– Я не знаю, – чуть слышно ответила Алина, – Максим считает, что выбора нет, что она сломает себе жизнь, если оставит…
– Бля! – прорычал Эдик. – Какого хера ты обсуждаешь нашу дочь с этим… с этим…
Но он не договорил, только выругался еще раз и вернулся в спальню. Алина осталась неподвижно сидеть на диване. Она слушала мерное тиканье часов и плакала.
Эту ночь она почти не спала. В те редкие промежутки, когда сознание затуманивалось и Алина задремывала, ее мучили кошмары. Она барахталась в мутной воде, пытаясь спасти тонувших детей, которые постоянно выскальзывали из ее рук. Как только ей удавалось найти в коричневой толще воды одного, то из ее рук сразу же исчезал второй. И Марина почему-то была совсем маленькой, младше Сережки. Алина задыхалась, захлебывалась и просыпалась.
Когда за окном забрезжил поздний ноябрьский рассвет, она окончательно встала, приняла горячий душ, выпила две чашки крепкого кофе и вышла из дома. Ей совершенно не хотелось вновь встречаться с Эдуардом, и она решила подождать дочь у дома подруги. На улице был разлит сырой вязкий туман. Не было видно ни серых многоэтажек, ни обнаженных крючковатых деревьев. Только тусклый свет фонарей с трудом пробивал густую молочную взвесь. Алина сначала хотела пойти пешком, но потом передумала и села за руль. Еще не было и девяти утра, поэтому она решила не будить Марину и подождать ее у подъезда. Она сидела в машине и пыталась составить несколько вариантов развития разговора.
Эдуарду эта ночь тоже далась непросто. Он смог заснуть только под утро, но спал крепко и без снов. Сережа разбудил его около десяти часов утра. Когда погруженный в свои мысли Эдуард готовил на кухне завтрак, зазвонил телефон. «Дядя Витя… Только его сейчас не хватало», – с досадой подумал Эдик. На разговор совершенно не было сил. Но все же он нажал на кнопку «ответить».
– Эдик, доброго тебе утра. Нам надо срочно встретиться и поговорить.
Дядин голос звучал взволнованно, даже раздраженно.
– Дядь Вить, я сегодня совсем не могу, и завтра тоже. Извини, у нас тут серьезные проблемы дома. Не могу сейчас ничего рассказать. Давай отложим хотя бы до следующих выходных?
– Еще неделю? – Дядин голос почти сорвался на крик. – Эдик, ты сам слышишь, что говоришь? Ты ведь сам все это затеял, а теперь у тебя даже нет времени со мной встретиться! Хочешь, я сам к тебе приеду? Я ввязался в это только ради твоего отца! Это переходит все границы! Избавь меня от этой дурной бабы! Если ты мне сейчас же все не расскажешь, я больше в эти игры играть не буду!
– Дядь Вить, – умоляюще протянул Эдуард, – у меня с дочерью беда случилась. Ну не могу я сейчас, правда. Я прошу тебя, потерпи немного. Очень важно, чтобы эта женщина нам доверяла. Это действительно связано с отцом. Поверь мне, скоро тебе не придется с ней общаться. Дядь
