парка, где она ему назначила свидание, до входа в его любимое кафе. Договорились с дворниками, чтобы они ничего не убирали раньше времени. И в кафе тоже все организовали: забронировали отдельный зал, передали повару фирменные рецепты ее блинчиков и торта, вдобавок украсили стены их фотографиями. Потом наша парочка отправилась в мини-гостиницу, где им дополнили интерьер номера вещами, похожими на те, что были в его квартире много лет назад. Удивительно, каких только услуг сейчас не предоставляют! В общем, ребятам из агентства удалось воссоздать подходящую атмосферу. Но товарищ чиновник этого не оценил. Скорее удивился, чем обрадовался, что его жене такие странные идеи в голову приходят. Она оскорбилась до глубины души и теперь не представляет, как дальше жить с таким бездушным, по ее словам, человеком. Вот теперь наш психолог бьется над сохранением семьи. Надеюсь, нам удастся сделать благодарного мужа своим клиентом и уже через него выйти на других коллег из его ведомства.
– Блин, я тетеньку понимаю. Классная же идея! А ты только о прибыли думаешь. Один сарказм. Макс, разве много пар, которым удалось сохранить чувства через двадцать лет? Им только позавидовать можно!
– Малыш, во-первых, чувства только тетенька сохранила. А во-вторых, это действительно детство какое-то, на мой взгляд! Можно было более креативно отметить. Кстати, что ты про Новый год думаешь? Или ты с детьми останешься?
– Не знаю, еще не думала. А ты что предлагаешь? – неуверенно спросила Алина.
На самом деле этот вопрос уже давно ее беспокоил. Алине очень хотелось отметить праздник с Максимом, но внутренне она понимала, что это неправильно и дети обязательно обидятся. Да и Максим почему-то до сих пор не поднимал эту тему.
– Давай ты сама определишься сначала, а потом посмотрим, какие варианты останутся у туроператоров. У тебя, кстати, телефон в сумочке вибрирует.
Через минуту он услышал сдавленный вздох Алины: «Господи, только не это».
Мгновенно побледневшая, она подошла к нему и дрожащими губами прошептала:
– Марина беременна.
– Че за хрень? Ты уверена? – На лице Максима читались досада и раздражение.
Алина молча передала ему телефон. На экране была открыта СМС от дочери: «Мам, я беременна. Не знаю, что делать».
– Блин, ну ясно, что делать, – подавляя возмущение, процедил Максим, – закончить эту историю как можно скорее. А если еще какие-то ненужные слухи расползутся, то нужно переводить ее в другую школу, где никто ничего не знает.
– В смысле закончить? – почти шепотом переспросила Алина. – Ты предлагаешь аборт сделать?
– Ну конечно аборт! – Максим непонимающе смотрел на Алину. – Не пеленки же идти выбирать?! Алин, очнись, ей нет еще шестнадцати. Зачем ребенку ребенок? Чтобы стать изгоем среди сверстников, чтобы остаться без образования, без шансов на нормальное будущее? Ты что, думаешь, этот сопляк, который даже презервативами пользоваться не научился, на ней женится? А если и женится, то ты понимаешь, на кого все это ляжет? У тебя теперь четверо детей будет вместо двоих! Слушай, если ты хоть немного жалеешь свою дочь, даже не вздумай намекнуть ей, что возможны какие-то варианты. Это чистое безумие.
Алина опустилась на кровать, закрыв руками лицо. Тело стало неподвижным. Казалось, что голову заполнила абсолютная, звенящая пустота. Осознать, что это произошло с ее Маринкой, было невозможно. С ее девочкой, ее ребенком…
– Я не знаю… Мне надо сначала поговорить с дочерью.
– Раньше, блин, нужно было разговаривать! – не выдержал Максим. – Чем она думала в пятнадцать лет? Сейчас средств контрацепции больше, чем жвачки на прилавках! А ты как могла это допустить? Почему ничего ей не объяснила? Или у вас там, в селе вашем, сначала трахаются, а потом только узнают, как это называется?
Алина почти задохнулась от возмущения:
– Знаешь что?! Не смей таким тоном говорить о моей дочери! Я тебе ни разу не сказала, какой ты отец! Это при том, что твой Влад завалил все экзамены и не прошел даже в самый задрипанный вуз. Ты даже не шевельнулся, чтобы оплатить ему обучение!
Максим резко встал и, сощурившись, посмотрел на Алину.
– И не шевельнусь! Потому что он сам должен отвечать за свое раздолбайство. Я не собираюсь вытирать ему сопли. Он не младенец, это его собственная жизнь. Пусть сам барахтается как может. Он должен знать, что каждый поступок имеет цену. И возможно, это его единственный шанс повзрослеть.
– Да? – Алина с усилием сглотнула, подавив сжимающий горло нервный спазм. – А что же он у тебя раньше не повзрослел, с папой-то психологом? Или ты с ним не разговаривал? А вот надо было поговорить – объяснить, как себя нужно вести. Или в столице так не принято?
Максим глубоко вздохнул, подошел к окну и застыл на несколько минут, всматриваясь в выпотрошенную подушку чернеющего неба, из которой бесчисленными хлопьями валил снег. Потом он негромко откашлялся и, подойдя к Алине, сказал примирительно:
– Слушай, давай не кипятиться и не обвинять друг друга. Что случилось, то случилось. Теперь надо разобраться с этой проблемой, и разобраться как можно быстрее. А дочери это будет хорошим уроком на будущее. Знаешь, я уже несколько лет мечтаю завести собаку – английского сеттера, даже чуть не купил его на прошлой неделе. Но я прекрасно понимаю, что с моим графиком я этого не могу себе позволить. Я адекватно оцениваю ситуацию и понимаю, что у меня будет вечно скучающий и невоспитанный пес. И это просто собака, что уж говорить о ребенке?! Ладно, давай фильм посмотрим, ты ведь хотела.
– Да ты чего? Какой теперь фильм?! Мне домой нужно ехать, к Маринке. Если она мне написала, значит, ей совсем плохо. Я и так перед ней виновата.
Максим округлил глаза.
– Алин, не говори ерунды! Ни в чем ты не виновата. Ты взрослый человек, который имеет право на свою личную жизнь. И куда ты собралась на ночь глядя? Ты видишь, что за окном творится? На улице меньше ноля и снег стеной. Дорога заледенелая, в кювет может легко занести. Давай ты переночуешь спокойно и с утра поедешь.
– Нет, я так не могу, – произнесла Алина решительно, – она меня ждет. Не волнуйся. Я аккуратно. Позвоню, как доеду.
Дорога действительно оказалась очень скользкой. Густые хлопья снега, выхваченные из темноты прорезывающим светом фар, стремительно разбивались о лобовое стекло, и на их месте тотчас же образовывались новые несущиеся навстречу белые сгустки. Тишину в салоне нарушало только монотонное шуршание дворников, размазывающих по стеклу останки талого снега. Машин на трассе почти не было. Алине казалось, что она мчится в ледяной пустоте космического пространства. Она чувствовала себя одинокой микроскопической песчинкой и с усилием пыталась сконцентрироваться на полотне дороги. Вокруг ничего не было видно, только белые изгибающиеся линии разметки перед капотом и бесконечные мокрые хлопья. Снег
