Джейн нажала «отбой». Покупателей не было, но затягивать этот разговор она просто не могла. Сердце колотилось так, будто она только что пробежала стометровку. Ладно… В любом случае, спасибо тебе, хороший парень Ник Андерс.
Вечером Джейн возвращалась домой со странным чувством. Как будто и не домой вовсе, а… в клетку со львом, например. Нет, не так — это слишком кроваво и однозначно. Может быть, так люди подходят к магической двери в параллельное измерение. Если подходят, конечно. Трепет, волнение, страх, предвкушение…
Джейн открыла дверь своим ключом и увидела идиллическую картину: Ник, Тесса и Эрни катались на перилах. Эрни был слишком мал, поэтому Тесса спускала его не со второго этажа, а с десятой ступеньки, а Ник подхватывал внизу. Ник смеялся, Эрни визжал от восторга, Тесса хлопала в ладоши. В общем гаме она заметила Джейн первой:
— Привет, Дженни!
— Привет, тетя!
— Привет, Джейн…
Когда приходишь куда-то, а тебе так радуются — это очень приятно. Джейн немного расслабилась.
— А мы вот тут… справляемся. — Ник взъерошил волосы рукой. — Спасибо за приглашение. Давно не получал такого удовольствия. После пикника это — лучший мой выходной.
— Ах! У тебя был выходной? Прости, пожалуйста…
— Неужели ты меня не слышишь? Я ж говорю: мне очень понравилось.
— И мне! — Тесса запрыгала на месте от переполнявших ее чувств.
— И мне! — присоединился к ней Эрни.
— И мне, — хмыкнула Джейн. — Ну что, все заслужили шоколадного молока с печеньем? Ой, Ник, а ты ужинал?
Он улыбнулся и покачал головой так, что Джейн пожалела, что не провела полдня у плиты, изобретая нечто экзотическое и божественно вкусное.
У нее не было этой половины дня, но в холодильнике нашлись утиные грудки, тушенные с апельсинами (готовили, провожая Британи), подогретые в микроволновке, они источали совершенно сказочный аромат. Дети, которых плотно кормила перед уходом няня, пили молоко и беззастенчиво макали туда печенье, Ник и Джейн ужинали и вели симпатичную беседу ни о чем: о погоде, о лесах Монтаны, где провел детство Ник, о рыбалке, о пикнике, о викторианской архитектуре…
На мгновение — всего на одну-единственную секундочку! — Джейн позволила себе поверить, что это и есть ее жизнь. Что это ее семья, ее муж, ее дети, что они все любят друг друга, и у них все хорошо, и будет тоже замечательно.
Потом Джейн расстроилась до слез от того, какая же она глупая дрянь: ничего своего не создать, а только в мыслях присваивать сокровища сестры: ее детей, ее мужчину.
— Что такое? — спросил Ник.
Все-таки слезы, блеснувшие под ресницами, выдали ее.
— Нет-нет, ничего…
— Тетя Джейн вообще часто плачет в последнее время, — проговорила Тесса, и Джейн едва не рухнула со стула.
Это надо же! Юная разведчица!
Ник смутился. Разговор замяли. Благо от возмущения слезы у Джейн высохли моментом.
Потом Ник сказал, что хочет посмотреть фотографии, которые она сделала в прошлую пятницу. А Джейн просто не хватило силы воли ему отказать. Да и зачем? Он же ничего особенного от нее не просил и не требовал. Всего лишь фотографии — их не жалко. Джейн усадила детей смотреть мультики (да-да, это ужасно непедагогично, а что делать? По крайней мере, она сразу услышит, если они затеют какую-нибудь особо опасную для жизни и здоровья игру) и повела Ника к себе. Боже, что это были за секунды! Она поднималась по лестнице, он шел следом, и Джейн в глубине души — в той глубине, где не зрят уже очи разума и совести, — мечтала, чтобы им надо было подняться не на второй этаж, а на вершину Кельнского собора…
Ник втайне мечтал о том же самом. Нет, он не был грубым мужланом — но все-таки был мужчиной и потому с наслаждением на грани эстетического и физического наблюдал, как мерно покачиваются бедра Джейн, когда она переносит ногу на ступеньку выше… и снова выше… Это было зрелище из тех, какими можно любоваться вечно.
В эти мгновения он был почти счастлив. Такой серый день закончился таким чудесным вечером! Как будто среди будничной осенней серости вдруг ни с того ни с сего расцвел в небе праздничный салют. Он вдоволь наигрался с Тессой и Эрни, и оказалось, что проводить время в играх и забавах со здоровыми детьми — это еще приятнее, нежели помогать детям больным.
А потом пришел ангел по имени Джейн, и… В общем, в какой-то момент Нику показалось, что это не случайный эпизод в его биографии — что это и есть его жизнь. Что он не в гостях, а у себя дома, и он ужинает со своей любимой женой, и рядом препираются из-за пустяков его обожаемые дети.
Ник любил детей и открыто признавал это — иначе не пошел бы в педиатры. Ник хотел иметь своих и думал об этом… как о чем-то из области очень далекого и прекрасного будущего. Да, несомненно, но явно не скоро. А теперь все как будто перевернулось внутри него. Ему остро захотелось стать отцом — и не откладывать это счастливое событие в долгий ящик.
И что не менее важно — ему захотелось… да, ему захотелось, чтобы Джейн была его женой. Это смешно, это глупо, это полный идиотизм, он совсем ее не знает, он видел ее несколько раз в жизни, и, возможно, просто придумал ее, и той Джейн, какую он себе вообразил, вовсе не существует на свете, а в этой нежной и красивой оболочке живет совсем другая душа, другая личность…
Доводов против может быть сколько угодно. Доводов за — нет. Почти нет. Кроме одного. Когда он смотрит на нее, у него щемит в груди от нежности, света и какого-то горячего влечения к ней. Она ему нужна, это точно. И, вполне вероятно, — в жены.
Ник мимоходом вспомнил традицию браков прошлого, когда женились и выходили замуж, совсем не зная друг друга и имея только четкое представление о том, как строится семья: муж во главе, защитник и добытчик, жена — за его спиной, сердце семьи, хранительница очага, мать… Когда принцы влюблялись в портреты принцесс, а принцессы — в рассказы о доблести принцев. И ничего, дожило как-то человечество до третьего тысячелетия от Рождества Христова.
Может, сделать ей предложение, а там будь что будет?
Или по варварскому обычаю — украсть? Чтобы уж наверняка?
Ник усмехнулся. Быстро же с него осыпался налет цивилизации. Вот что значит — побыть наедине с Ангелом из своих снов. Эх, как близко, оказывается, человек всю жизнь ходит к грехопадению! Буквально по самому краешку.
— Это моя комната. Гостей не ждала, так что извини за беспорядок… — Джейн взглянула на него, чуть запрокинув голову, с эдаким вызовом: ну, попробуй что-нибудь сказать.
— У тебя очаровательная комната. И… я примерно так ее себе и представлял. Сначала мне казалось, что у тебя больше всяких безделушек: салфеточки там, подушечки, статуэтки. — Ник обвел взглядом небольшую спальню, казавшуюся просторной и светлой оттого, что ее не загромождало обилие вещей. Основные цвета: шоколад, топленое молоко, просто молоко. Вкрапления голубого и темно-красного. По-настоящему красиво.
