меня прожигая полным отвращения взглядом и встает на прежнее место.
— Ты изменилась, — рассматривает мой образ.
«Да уж, постаралась».
— Тебя не было семь дней, или больше, так что вряд ли настолько сильно.
— Я считаю с того момента как познакомился с тобой. Мир больших денег тебя так сильно взволновал?
— Есть те, у кого их побольше твоего. Так что… — пожимаю плечами коварно улыбаясь, но внутри все выворачивается наизнанку от отвращения к себе.
Вот только никому из нас выбора не предоставили. И я сейчас здесь тоже не просто так.
— Вот в чем дело? — кивает, будто понимающе. — Успела залезть к Егорову не только в штаны, но и в счета в банке?
— Может пора открыть уже глаза? Ты как маленький, Багров.
— Нет, я дебил, что проглядел в тебе это все, — обводит меня взглядом в который раз.
— Давай не будем говорить о несовершенствах самих себя и переходить на оскорбления?
— Я просто не могу понять, как ты могла быть с ним после того, что он пытался сделать?
Коробит воспоминание о произошедшем, но я держу лицо.
— Все ошибаются, — пожимаю плечами.
— Это уж точно, — переступает с ноги на ногу. Удивлена, как он еще держится, чтобы не разораться на весь парк.
— Ну что, мы поговорили? Я спешу, — нажимаю на кнопку смартфона, словно время проверяю.
— Знаешь, я ведь впервые согласен сейчас с отцом.
— Надо же и что смогло вас так примирить и поставить на одну ступень взаимопонимания?
Хочу открыто смеяться от всего происходящего.
— Не поверишь — ты.
— А вот это удивительно. Он ведь так «добр» был ко мне после того, как ты привел меня на знакомство с твоей «замечательной» семьей.
Прошу мысленно у него прощения, ведь эта тема самая болезненная для Стаса, но у меня тоже есть семья, которая теперь никогда не будет прежней из-за его отца. Из-за нас…
— Вот именно. Он впервые был прав, говоря, что ты себя еще проявишь как последняя дрянь. И в итоге ты спуталась не с кем-нибудь, а именно с этим отморозком.
— Он у тебя прямо пророк. И я не спуталась, а встречаюсь с парнем. И может быть тебе это не по нраву, но я имею право поступать так, как считаю нужным.
— Даже несмотря на то, что очевидно делила постель с нами обоими поочередно? — кривится от своих слов, как и я от мысли о подобной перспективе.
— Ты пришел закатывать истерики? Но я не намерена их слушать, — встаю на ноги, поправляю юбку и тут же он хватает меня за руку, больно дергая, словно пытается встряхнуть.
— Да что с тобой не так? — прикрикивает, прожигая глазами полными непонимания.
— Не трогай меня, — дергаюсь, пытаясь вырваться.
— В кого ты превратилась, Алиса? Чего тебе не хватало?
— То, чего мне не хватало я нашла в другом. Это единственное что тебе нужно знать. Имей гордость не ходить за мной по пятам, Стас.
— Какая ты все-таки дрянь, — выплевывает свою ярость мне в лицо.
— А ну убрал от нее свои руки, — слышу противный голос позади.
— Ты посмотри кто пришел, — Багров отходит назад, а меня прижимает к своему боку Паша.
— Чего тебе? — спрашивает он Стаса, который смотрит на нас, кажется, до сих пор не веря в мое предательство.
— Ничего, — отвечает, делая шаг назад, стараясь увеличить, между нами, расстояние. — Катитесь оба к черту.
Разворачивается и сунув руки в карманы уходит. Из парка и из моей жизни… Навсегда.
Отталкиваю от себя этого мерзкого гада, который начинает громко смеяться.
— Мы вроде как встречаемся с тобой, может поедем ко мне? — тянет свои противные руки в мою сторону.
— Я свою задачу выполнила. Можешь передать это его отцу. А теперь оставьте меня в покое все.
Застегиваю куртку, пряча под ней вульгарный образ и роняя слезы обид и несбывшихся надежд ухожу туда, где мой ад только начинается. Сестра, прикованная к кровати и безрадостное будущее.
Преодолеваю расстояние и выхожу за ворота сквера, но мне путь преграждает Паша.
— Не так быстро, детка. Прыгай в тачку и без вопросов. Багров может быть еще тут.
— Будь ты проклят, — кидаю ему и обогнув машину сажусь на пассажирское сидение.
— Сейчас поедем в магазин выберешь платье вечернее. Будем отмечать. Старайся быть покладистой мышью и желательно молчаливой. Этот ужин вишенка в моем торжестве. Так что ты обязана быть там. Потом катись нахрен, поняла?
— Мы об этом не договаривались. Стас уже, итак, все понял. Он не дурак возвращаться и снова задавать вопросы после такого.
— И не поймет, почему я отмечаю победу без тебя? Мы навели много шума вчера и моя рожа похожа на волейбольный мяч по цвету, что еле замазать удалось. Мне в любом случае нормальную цыпу не найти. Да и Багров старший сказал не рыпаться.
— Надеюсь, что когда-нибудь вы будете гореть в аду.
— Я и там найду приключения поверь.
Смеется и утапливает педаль газа до максимальной отметки.
За столом в ресторане я ощущала себя прозрачной стеной, как и все девушки, находившиеся по левую руку от нескольких мужчин. Кажется, что они, как и я лишь приложение к дорогому костюму. И если им этого не нравилось, потому что они отчаянно цеплялись за руки «кавалеров» и ловили толику внимания, я сидела ровно, даже не смея наслаждаться вкусно пахнущей едой.
Уловила движение слева от себя и столкнулась со взглядом таким же непонимающим, что был у Стаса.
Улыбнулась женщине, сразу же вцепившись в руку Паши.
— Алиса… — отходя от ступора проговорила она.
— Добрый вечер, Татьяна Романовна.
— Добрый… вечер.
Мы с мужчиной встаем, извинившись перед гостями за столом и отходим в сторону с ней.
Егоров обнимает меня по-хозяйски и слишком вульгарно, но я его не усмиряю, потому что не могу этого сделать.
— Здравствуйте, Татьяна.
— Павел, рада видеть… вас. Что-то отмечаете?
— Ага, мою победу.
— Победу? — непонимающе спрашивает, но думаю уже догадывается о чем речь.
— Крупная победа, которую мне принесла, моя Алиса, — обнимает и целует в щеку, на что я лишь улыбаюсь.
— Поздравляю, — совсем рассеянно отвечает.
— Прошу меня извинить, гости ждут, — щипает меня больно за поясницу, напоминая видимо о моем поведении и дальнейшем диалоге.
— Значит, Паша? А я еще не верила желтым газетенкам и интернет-изданиям.
— Такое иногда бывает, — пожимаю плечами, как можно более ровно не проявляя эмоций.
— Когда Стас впервые застал любовницу отца дома, буквально за стеной моей комнаты ему было шестнадцать и он мало мыслил о любви, — внезапно начала она. — Но уже тогда он, упрекнув меня за то, что я молчала
