— Я позвонила детективу Виллануэве сказать ему, что вспомнила все, что было до пожара на складе. Это я с ним говорила, когда ты вошел.
Вообще-то она прежде всего позвонила своему отцу, Лоуренсу Хейзу, но он нисколько не удивился ее звонку. Точно так же отреагировал на звонок ее литературный агент, поскольку она имела привычку исчезать на несколько недель, чтобы никто не мешал ей работать. Но когда она объяснила, что с ней случилось, они были потрясены до глубины души и с тревогой справлялись о ее здоровье.
Каким-то шестым чувством Кэйл понял ее состояние и взял ее за руку. И это придало ей силы.
— Кэйл, я писательница. — Она думала, что он удивится, но он был совершенно спокоен. — Помнишь, я недоумевала, почему содержание сигнального экземпляра книги мне было знакомо до мелочей? Но это не потому, что я уже читала эту книгу, а потому, что я ее написала. Адам Лоуренс это мой псевдоним. Я взяла имя моего отца и девичью фамилию моей матери.
— Я знаю, — тихо проговорил он. — Ты из Эй-Ди-Эйч, Инкорпорейшн.
— Ты знал?! И давно? — Она не могла поверить, что он скрывал от нее такие важные сведения.
Он достал из кармана рубашки сложенный лист бумаги.
— Вот что я смог раздобыть для тебя.
Она взяла лист и, развернув его, с удивлением увидела свое черно-белое фото.
— Ото! — невольно вырвалось у нее. — Действительно, это я. Двадцать семь лет, родилась в день святого Патрика. Из родственников только отец и мачеха. Бабушка умерла четыре года назад.
— Зачем ты приехала в Лос-Анджелес?
Она вспыхнула — второй раз за этот день.
— Собирала материалы для своего нового романа, — смущенно проговорила она. — Как зовут героиню, ты уже знаешь — Мадж Лярю. Специалистка по краже драгоценностей.
Он не рассмеялся, только улыбнулся — открытой улыбкой, осветившей его небесно-голубые глаза.
— Что-то мне подсказывает, что этот роман будет иметь ошеломляющий успех, — сказал он.
Она облегченно вздохнула и произнесла с нервной усмешкой:
— Ты случайно не принимал меня раньше за сумасшедшую?
— Для меня остается загадкой, что ты делала на складе, — спросил он.
— Отец Мадж, Джеймс, решил переправить контрабандным путем партию драгоценностей. Для этого он спрятал их в банках с краской. Вот я и решила прийти на склад и расспросить управляющего, каков путь банок с краской от производителя до продавца. Когда я пришла, управляющего не было.
Я уже собралась уходить, когда увидела молоденького охранника, которого мне удалось уговорить пропустить меня на склад, хотя его уже закрыли для посетителей. Я обошла уже почти весь склад, когда начался пожар.
— Выходит, все твои воспоминания на самом деле были отрывками из твоей книги? — спросил Кэйл.
— Не все, некоторые воспоминания действительно были моими — сон, в котором я увидела свою квартиру, школа-интернат, мамин красный шелковый платочек с монограммой V, так как мою маму звали Вирджинией.
Кэйл попытался осмыслить сказанное Мадж-Амандой. Как бы там ни было, он был рад, что его сомнения подтвердились: она не была воровкой Мадж Лярю.
— Я уверен, что склады лакокрасочных материалов есть и в Нью-Йорке. Тогда почему ты приехала именно в Калифорнию?
— Потому что я решила, что действие книги будет происходить здесь.
Вдруг он обратил внимание на сумки и чемоданы, стоявшие у письменного стола. От одной мысли, что скоро она уедет, ему стало страшно. Уговори ее остаться! — пронеслось у него в голове.
Неужели ее ничего не связывает с ним?
— У меня не укладывается в голове, что ты навсегда уедешь в Нью-Йорк.
— Кэйл…
— Не уезжай, — перебил ее он. — Останься… Останься со мной!
— Но…
— Послушай, я понимаю, что ты больше не нуждаешься в моей заботе, но, поверь, ты мне очень нужна, Мадж!
— Аманда, — с улыбкой поправила она его.
— Мне все равно, как тебя зовут! Хоть Персефоной!
— Кэйл…
— У тебя кто-то есть? — снова перебил он ее. Теперь, когда к ней вернулась память, может оказаться, что у нее есть какой-то парень! Или даже муж!
— Нет, у меня никого нет, — ответила она.
— Тогда что тебе мешает остаться? Черт возьми, ты нужна мне… Аманда!
Он с трудом произнес ее имя, для него она была по-прежнему Мадж.
Она с нежностью посмотрела на него, и его сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
— Кэйл, скажи вначале три слова! Только три!
— А, те самые!
— Да, именно, те самые, — повторила она с лукавой улыбкой.
— Дорогая, разве ты не знаешь, что я готов ради тебя на все?
— Знаю. Но девушки предпочитают услышать три заветных слова.
Но слова, которые она так жаждала услышать, застряли у него в горле.
Она протянула к нему руку и провела пальцем по его подбородку.
— Ты сказал, что я нужна тебе. Почему, Кэйл?
— Чтобы любить тебя… всю оставшуюся жизнь.
— Ну, смелее, — с улыбкой проговорила она, желая его подбодрить.
— Я люблю тебя. Я люблю тебя, Аманда Хейз.
Останься, и ты узнаешь, как я люблю тебя!
— Да, — прошептала она, глядя на него сквозь слезы. Впервые в жизни она плакала от счастья.
— Да? Ты остаешься?
Она кивнула и, обвив его шею руками, прижалась к нему всем телом.
Откинувшись слегка назад, она заглянула ему в лицо сияющими от счастья глазами.
— Я люблю тебя, Кэйл, и надеюсь, что ты будешь любить меня всю оставшуюся жизнь.
Он любил эту женщину всем сердцем, всей душой. Эта очаровательная женщина внезапно ворвалась в его жизнь и поставила все с ног на голову, околдовав его силой своей любви. Он ни минуты не сомневался, что любовь эта была подлинной и глубокой. Любовь, о которой он даже не смел мечтать, пока не встретил Аманду.
Прошло три месяца
Аманда с нетерпением ждала воскресенья, так как в этот день Кэйл с самого утра был дома.
Как приятно начать день со свежих круассанов с клубничным вареньем и кружки горячего свежесваренного кофе прямо в постели, временами заглядывая в воскресный номер газеты!
Аманда поставила недопитую кружку с кофе на прикроватный столик и вот уже в третий раз поправила подушки, так как какой-то твердый комок все время впивался ей в спину.
— Аманда!
— Да?
— Что толкает человека на решительный поступок? — спросил Кэйл.
Она посмотрела на него и задумалась.
— Мужество? — предположила она, а про себя удивилась, почему он обращается к ней за помощью в разгадывании кроссворда, так как обычно без труда сам находил правильный ответ. — Нет. Кончается на «е», семь букв.
