— Подонок! — выругалась Маргарет, устремляясь к нему.
Рассмеявшись, Аллан перехватил ее, одной рукой прижал запястья Маргарет к своей груди, запустив вторую в ее волосы так, что заколки, скрепляющие их в плотный узел, вылетели, и золотистые пряди рассыпались по плечам.
— Ну, ну, дорогая, — сказал он. — Когда-то ты уже ударила меня, хватит одного раза.
— Ты… ты крыса! Горилла! Ты…
— Разве так надо приветствовать своего мужа?
Маргарет кинула на него яростный взгляд.
— Ты мне не муж!
— Как бы не так. У меня в кармане бумага, официально подтверждающая этот факт.
— Аллан, черт побери, отпусти же меня!
Он ухмыльнулся:
— Не отпущу.
Маргарет начала биться в его руках.
— От…пус…ти!
Дыхание Аллана стало прерывистым.
— Если ты продолжишь в том же духе, я буду вынужден швырнуть тебя на эту кучу свитеров и представить гораздо более убедительное доказательство своих супружеских прав.
Щеки ее покраснели.
— Что ты здесь делаешь? И как ты меня нашел?
— Адрес мне дала Дайана.
— Дайана? Ты говорил с матерью?
Он кивнул.
— Да. Да, говорил. Ей действительно недостает тебя. Она почти убедила меня, что где-то под всей мишурой и косметикой прячется женщина, желающая научиться быть матерью. — Аллан зарылся лицом в волосы Маргарет. — Боже мой, — пробормотал он, — я уже почти забыл, как чудесно они пахнут.
— Ты так и не объяснил мне, что здесь делаешь.
— Что я могу здесь делать? Я приехал, чтобы отыскать тебя и забрать домой.
— Но я дома. Теперь я живу здесь.
Аллан улыбнулся.
— Твой дом в Лондоне, там же, где и мой.
Маргарет задрожала. Нет, взмолилась она про себя, пожалуйста, не делай этого. Не буди во мне новые надежды.
— В чем дело? — спросила она. — Твой адвокат нашел в контракте какие-нибудь ошибки?
— В каком контракте?
— Не играй со мной, Аллан. Ты прекрасно знаешь, о каком контракте идет речь, и предупреждаю тебя, мне наплевать, если в нем что-нибудь не в порядке. Я честно выполнила свои обязательства и…
— Нет, ты этого не сделала.
— Нет, сделала. Я обязалась шесть месяцев пробыть в роли твоей жены и пробыла…
— Ты пробыла в этой роли пять месяцев, три недели и один день. — Он улыбнулся. — Я все подсчитал, дорогая. Ты должна мне еще по крайней мере сорок три года.
Маргарет недоуменно заморгала.
— Что?
Аллан взял ее лицо в свои ладони и поцеловал. Сначала она сопротивлялась, мотая головой из стороны в сторону, но он был настойчив, а теплота его губ так приятна, так чудесна… А она так мечтала о них ночь за ночью… И, коротко всхлипнув, Маргарет полностью отдалась поцелую.
Спустя долгое-долгое время он отстранился лишь настолько, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Столько времени прожили в браке мой дед и бабка, — прошептал он. — Сорок три года плюс еще пару месяцев, но, черт меня побери, я собираюсь перекрыть этот рекорд.
— Аллан. — Маргарет ничего не могла с собой поделать. Голос ее прервался, глаза наполнились слезами. — Аллан, не делай этого. Я… я не понимаю, чего ты хочешь.
— Тебя, — просто ответил он. — Мне нужна ты. Я люблю тебя, Мэгги. Люблю всем своим сердцем.
— Но… но ты сказал…
— Я много чего сказал. И ты тоже.
Она покраснела.
— Знаю. Но я была в такой ярости. И мне было так больно. Я не хотела…
— Я тоже не хотел. — Аллан провел пальцем по ее нижней губе. — В тот день, когда мы были в парке, я собирался сказать, что люблю тебя.
— Почему же не сказал?
Он вздохнул и печально склонил голову.
— Не знаю. Я понимал, что это нужно сделать, но в то же время боялся. — Он улыбнулся и нежно поцеловал ее в губы. — Мы, закоренелые холостяки, люди особой породы. И легко не сдаемся.
Маргарет негромко рассмеялась:
— Теперь вижу.
— Кроме того, я шел, мечтая о столике на двоих, горящих свечах, музыке и о бриллиантовом кольце, сверкающем, как твои прекрасные глаза. — Он нахмурился. — И вдруг — бац! — мы нарываемся на Джой.
Неуверенно улыбнувшись, Маргарет обняла его руками за шею.
— Как я тогда ненавидела ее, — прошептала она. — Эта твоя Джой выглядела такой красивой, такой уверенной в себе.
— Она никогда для меня ничего не значила, поверь. Да и никакая другая женщина до тех пор, пока я не встретил тебя.
— О, Аллан, как я тебя люблю.
Аллан снова приник к ее губам долгим, страстным поцелуем. Потом, оторвавшись, вынул из кармана маленькую коробочку.
— Открой это, — ласково сказал он. Маргарет повиновалась, пальцы ее дрожали.
С черного бархата на нее смотрело аметистовое кольцо. Глубокого и темного, как ее глаза, цвета. Камень был окружен сверкающими бриллиантами.
— Аллан? О, Аллан…
— Я хотел купить крупный бриллиант, — сказал он, надевая кольцо на ее палец, — но меня не оставляла мысль о том, что твои глаза прекраснее и загадочнее любого бриллианта.
— Мисс Вудворт! Что здесь творится?
Маргарет в ужасе негромко вскрикнула.
— Это мистер Бартон, — пробормотала она. — Управляющий.
Аллан выпустил ее из своих объятий, но его рука по-прежнему лежала у нее на плече. Он улыбнулся приближающемуся к ним высокому худому мужчине в переливающемся черном костюме.
— Как поживаете, мистер Бартон? — Аллан протянул руку. — Меня зовут Флеминг.
Управляющий осторожно пожал его руку.
— Что-нибудь не так, мистер Флеминг?
— Нет, — улыбнулся Аллан. — Все в полном порядке.
Бартон нахмурился и многозначительно посмотрел на девушку.
— Мисс Вудворт? Как вы объясните свое поведение?
— Видите ли… — начала было Маргарет, но Аллан прервал ее.
— Объяснение самое простое. — Он еще крепче обнял ее за плечи. — Я пришел, чтобы забрать домой мою жену.
— Вашу жену?
— Совершенно верно. Видите ли, мистер Бартон, имя этой молодой женщины вовсе не Вудворт. Ее зовут Маргарет Флеминг.
Сердце Маргарет наполнилось радостью. Улыбнувшись, она заглянула в глаза своего мужа.
— Точнее, миссис Аллан Флеминг.
И она вновь очутилась в его объятиях, там, где должна была находиться всегда.
— Девяносто пять свечей на торте, — раздраженно ворчал Каспар. — Достаточно, чтобы спалить весь дом!
Эмили Коулсон-Флеминг посмотрела на мужа с недовольством.
— Задувай свечи, Каспар, да поскорее, пожалуйста. — При взгляде на ребенка, которого держал на руках Аллан, ее суровое лицо смягчилось. — Маленький Пит хочет кусочек торта, не правда ли, лапочка?
Пит, шестнадцати месяцев от роду, выглядевший не хуже любого другого младенца, радостно запрыгал на руках у отца. Аллан поудобнее перехватил не такого уж легкого сына и сказал с напускной серьезностью:
